Леонид Броневой долго блистал на сцене, особенно в Театре на Малой Бронной и Ленкоме (его заслуги отмечены президентской благодарностью за большой вклад в развитие театрального искусства). Его голос неповторимого, характерного тембра звучит в радиоспекталях. А зрителю широкому он, конечно, знаком по озвучанию мультфильмов (например, Шеф в «Следствие ведут колобки» — это он), а главное — по фильмам.
Особенно бережно и любовно память хранит его комические роли. Вспоминаем самые известные и смешные цитаты его киноперсонажей, чтобы согреть душу в этот декабрьский день, а также те, что незаслуженно пропущены или забыты.
И подарочный бонус — загадка! Она размещена в самом финале текста, и получит ее только тот, кто прочитает все до конца.
Герцог — «Тот самый Мюнхгаузен» (1979)
— Война — это не покер, ее нельзя объявлять, когда вздумается. Война — это… война!
— Гвардию построить на центральной площади, форма одежды — летняя парадная: синие мундиры с золотой оторочкой. Рукав вшивной. Лацканы широкие. Талия на десять сантиметров ниже, чем в мирное время.
— (Главнокомандующий.) Ниже?
— То есть выше.
— (Главнокомандующий.) А грудь?
— Что грудь?
— (Главнокомандующий.) Оставляем на месте?
— Нет, берем с собой.
— Что-о-о?! Мне в этом? В однобортном? Да вы что! Не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие! Война у порога, а мы не готовы! Нет, мы не готовы к войне!
— (Советница.) Ваше высочество, может быть, все дело в нашем левом крыле? Оно ненадежно?
— Меня и центр беспокоит.
— (Адвокат.) Подъем в шесть часов утра.
— Ненаказуемо.
— Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди! Я не разрешу опускать линию талии на бедра. В конце концов, мы — центр Европы, я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав — пожалуйста, хотите плиссированную юбку с вытачками — принимаю и это. Но опускать линию талии не дам.
— (Мюнхгаузен.) Ваше высочество, ну не идите против своей совести. Я знаю, вы благородный человек и в душе тоже против Англии.
— Да, в душе против. Да, она мне не нравится. Но я сижу и помалкиваю!
— Совсем распустились! Кто хочет, объявляет войну, кто не хочет, не объявляет!
— Почему продолжается война? Они что у вас, газет не читают?
— Господа офицеры, сверим часы! Сколько сейчас?
— 15.00!
— Пять с четвертью!
— А точнее?
— (Главнокомандующий.) Плюс 22!
— (Главнокомандующий.) Ваше высочество, разрешите пойти с самого начала.
— Ни в коем случае. Прекратите щас же.
— Из Мюнхгаузена, господа, воду лить не будем! Незачем. Он нам дорог просто как Мюнхгаузен… как Карл Фридрих Иероним… А уж пьет его лошадь или не пьет — это нас не волнует.
— Барон, вы ведь разумный человек, я всегда относился к вам с симпатией, я уважал ваш образ мыслей: свободная линия плеча, обуженные панталоны…
— Поразительно, как наш народ гармонирует с природой.
— А почему не слышно? Я не понимаю, о чем они говорят.
— (Бургомистр.) Ваше высочество, подсудимый благодарит городские власти и одновременно как бы шутит со своей возлюбленной.
— Хорошо, особенно кружевной воротник и передняя вытачка ему очень к лицу. И вообще он похож на покойного.
— Ну вот что… Наверное, мы тут все были в чем-то неправы…
(Бургомистр «переводит» слова герцога.) «Решением Ганноверского суда в связи с успешным завершением эксперимента…»
— Раз уж так все сложилось, так пусть уж идет как идет.
— (Бургомистр продолжает «переводить») «…высочайшим повелением приказано считать подсудимого бароном Мюнхгаузеном».
— Смотрите на все это с присущим вам юмором… С юмором. В конце концов, Галилей-то у нас тоже отрекался.
Аркадий Велюров, артист, исполнитель куплетов и фельетонов — «Покровские ворота» (1982)
— На улице идет дождь, а у нас идет концерт.
Когда выходишь на эстраду,
Стремиться нужно к одному —
Всем рассказать немедля надо,
Кто ты, зачем и почему.За гуманизм и дело мира
Бесстрашно борется сатира!
Пусть на дворе осенний день,
Сатира разгоняет тень!
— Я входил в Мосэстраду как в дом родной, а теперь я иду туда как на Голгофу!
— Вы мне плюнули в душу!
— Фюнф минут, Савва Игнатьич!
— А кто не пьет?! Назови! Нет, я жду!
— (Костик.) А не хлопнуть ли нам по рюмашке?
— Заметьте, не я это предложил!
— (Костик) Подрабатываю: веду кружок художественной атлетики, создаю людям новые торсы.
— Торгуете телом!
— Хочется побыть среди людей. Смутно и тягостно, нужно развеяться.
Вся Америка в страшном смятении:
Эйзенхауэр болен войной,
Но в публичных своих выступлениях
Говорит, что за мир он стеной.Пой, ласточка, пой!
Мир дышит весной.
Пусть поджигатель шипит и вопит —
Голубь летит.
— Поверьте, вы слишком замахнулись!
— Что ни напишет, все бесподобно. А все супруга, вот уж поистине злой гений. С утра до вечера кадит фимиам.
— Какая безмерная однобокость!
— Нет, он сомнителен. Он сомнителен! Я бы ему не доверял.
Барометр у всех советских людей показывает «Ясно»!
И говорит по радио товарищ Левитан:
«В Москве погода ясная, а в Лондоне — туман».
— Он начинает новую жизнь, дайте ему возможность вспомнить все лучшее!
— Наяда моя…
— Как вы пялились на нее! Вы ее… Вы ее… Вожделели!
— Ваши претензии быть моралистом невыносимы!
— В ваших словах был подтекст!
Охнув, пиковая дама
Умерла в минуту прямо:
Подвела ее немножко,
Извините, неотложка.
Взял Ромео для Джульетты
В магазине две котлеты.
Съели оба те котлеты!
Нет Ромео, нет Джульетты.
— Только без рук!
— Ваши волнения излишни.
— Вы фарисей! Где вы были вчера?
— (Костик.) Я шахматист. Я давал сеанс.
— Одновременной игры в любовь?
— Ну, это странно, Аркадий Варламыч, я — кандидат в мастера.
— Вы кандидат?! Вы давно уже мастер! Ох вы и мастер!
— (Лев Евгеньевич представляет Велюрова Людочке.) Велюров, сосед.
— «Сосед»… Мастер художественного слова!
— Я был в санатории. Тоже не сахар. Особенно угнетают женщины — от шестидесяти и выше. Начисто убивают тонус.
— Но как вы спелись!
— Люди эмоционального склада нуждаются в некотором руководстве.
— История, леденящая кровь! Под маской овцы таился лев!
Доктор — «Формула любви» (1984)
— Язык. Язык. Закройте. Откройте. Закройте. Откройте. На что жалуемся?
— На голову жалуется.
— Это хорошо. Легкие дышат, сердце стучит.
— А голова?
— А голова — предмет темный и исследованию не подлежит.
Коли доктор сыт, так и больному легче.
— Ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении. Тут медицина знает разные средства, лучшее из которых — беседа: слово лечит, разговор мысль отгоняет.
— (Алеша.) Клопов [кормит]?! Великий человек, магистр — и клопов?!
— Так они, сударь, не разбирают, кто магистр, а кто не магистр.
— (Граф Калиостро.) Родился я в Месопотамии 2125 лет тому назад. Вас, вероятно, изумляет столь древняя дата моего рождения?
— Нет, не изумляет. У нас писарь в уезде был, в пачпортах год рождения одной только циферкой обозначал. Чернила, вишь, шельмец экономил. Потом дело прояснилось, его в острог, а пачпорта переделывать уж не стали, документ все-таки. Ефимцев, купец, — 3-го года рождения записан от Рождества Христова, Куликов — 2-го, Кутякин — 1-го.
— От пальца не прикуривают, врать не буду, а искры из глаз летят.
— (Граф Калиостро.) Видите это вилку? Хотите, я ее съем?
(Ест.)
— Да, это от души. Замечательно. Достойно восхищения. Ложки у меня пациенты много раз глотали, не скрою, но вот чтобы так, за обедом, на десерт — и острый предмет, — замечательно. За это вам наше искренняя сердечная благодарность. Но ежели, конечно, кроме железных предметов еще и фарфор можете употребить, тогда… просто слов нет.
— Организм ваш, батенька, совсем расстроен неправильным образом жизни: печень вялая, сердечко шалит. Как вы с ним 2000 лет протянули, не пойму. Кончать надо с хиромантией, дружок! Пальцем искрить, вилки глотать в нашем возрасте уже не годится. И с барышнями поаккуратней: мраморные они, не мраморные — наше дело сторона, сиди на солнышке, грейся.
— Ну откуда в Италии мята? Видел я их Италию на карте: сапог сапогом — и всё.
А где же самая знаменитая из цитат персонажей Леонида Броневого — слова Мюллера про Штирлица из «Семнадцати мгновений весны», хочет спросить нас внимательный читатель? А про нее — обещанная загадка-тест.
Еще больше загадок про крылатые фразы! Тест: Помнишь ли ты, как точно звучат известные цитаты.
