У вас сейчас в разгаре огромный тур по всей России. Сегодня вы в Астрахани. Еще не устали?
Да, конечно, устали, но предвкушение, что завтра в 7 часов вечера я уже буду с дочкой, придает сил.
По дочке сильно скучаете? Она же не с вами ездит, я так понимаю?
Нет, она сидит с бабушкой. А мы с женой вот скучаем. Хотя иногда, во время каникул, мы ее берем с собой в пару городов прокатиться.
Ого, ей нравится?
Конечно! Едешь себе в автобусе с крутыми дядями!
Как вообще проходит день перед концертом?
Ой, это такая мутотень. Просыпаешься в семь, завтракаешь. Садишься в восемь утра в автобус и 6-7 часов едешь в автобусе. Приезжаешь в гостиницу, споласкиваешься с дороги, садишься в автобус, едешь в клуб на саундчек. Потом сидишь пару часов в гримерке, выходишь на сцену, садишься в автобус и едешь в гостиницу.
Понятно, в общем. А этот тур что-то принципиально отличает от предыдущих?
Да, у нас новая программа. И этот альбом более лиричный, не такая танцевальная музыка, как до этого была. Из-за этого программа другая и настроение другое. Все другое, соответственно.
В последнее время у вас очень выросли размеры площадок, вы стали новой стадионной группой. Какие эмоции, когда выходишь на сцену перед многотысячной толпой? Стало страшнее?
Так страшно одинаково. В маленьких клубах даже страшнее, потому что ты видишь глаза почти всех людей. На стадионах больше массы все-таки. Не хуже, просто другая энергия. Когда клубы небольшие — ответственность больше, потому что человек из зала может крикнуть и ты услышишь. А он может крикнуть что-нибудь неприятное, если ты будешь херово работать.
То есть твоя фраза, что в театре гораздо сложнее выступать, — это не изменилось?
Конечно, потому что ты лицом к лицу встречаешься с человеком. А стадионные концерты… Это как сравнить личное общение и Интернет.
Были какие-то смешные истории на сцене, во время выступлений в туре?
Ой… Конечно, каждый день смешные истории! Вадик, можешь что-то припомнить? Ничего не было? Ага, вот так ты заговорил! Да каждый день у нас что-нибудь смешное, но так и не вспомнишь… Но никто не обкакался, не описался и ногу не сломал.
Ну и слава богу. Как ты сам думаешь, почему так много людей ходит на ваши концерты?
Ну как почему? Большая информационная поддержка. Большая работа в эту сторону делается. Ну и, видимо… Не хочу выпендриваться, но, наверное, как глоток свежего воздуха такая инструментальная живая музыка. Наверное, еще поэтому.
Ваши выступления больше про музыку или про театральное шоу, где музыка лишь деталь пазла?
Ох, вопрос хороший, даже не знаю, как правильно ответить… Ну, мы определенно не музыканты ради музыки, но это и не шоу ради шоу. Вы абсолютно правильно сформулировали вопрос — да, это все часть одного большого целого.
Не скучаете ли по контакту со зрителем в небольших залах, про который говорили?
Ну, по регионам у нас пока не стадионы, так и выступаем. Тысячные залы — это все-таки прямое взаимодействие с публикой все еще. Так что пока нам этого хватает.
По-твоему, чего сейчас не хватает российским стадионным группам?
Я не считаю, что им чего-то не хватает. Каждая группа делает шоу. Свет, возможности у всех нас одинаковые. Наверное, только в этом и сложность, что возможности одинаковые. (Смеется.) Удивлять уже стало сложно. И CO2, и конфетти — этим уже никого не удивишь. И лазеры, экраны… Видимо, уже больший упор надо делать на музыку теперь.
А тебе, как зрителю, какие концерты запомнились?
Николай Носков. Года да назад я сходил на концерт Николая Носкова, и это нечто. Вот у него нет никакого шоу, но такая энергетика, знаешь, как эти советские певцы. Он просто стоит на сцене и приковывает к себе весь четырехтысячный зал. Прямо полностью. Это суперкруто.
Про бухло с вами говорили уже кучу раз. Понятно, что алкохардкор — это не про то, что слушать нужно только пьяным. Но вот на концерты — зрителям лучше прибухнуть в очереди?
Конечно, конечно! Мы же в первую очередь развлечение. Этот вечер нужно провести хорошо, расслабиться, отдохнуть. Ни о чем не думать, думать только о музыке и о том, что тебя окружает. И для этого будет очень хорошо пару бокальчиков вина или пивка хлопнуть.
Ты описал очень плотный график. А в турах нет времени на то, чтобы с местными увидеться, сходить куда-то?
К сожалению, нет. Самое обидное, когда у тебя есть один выходной день — и какой-нибудь такой себе город… (Смеется.) Лучшее, что в нем есть, — это гостиница, куда нас поселили. Вот сегодня мы в Астрахани, и, пока ехали от гостиницы до клуба, мне прямо очень понравился город. А так, к сожалению, да, города мы не видели на самом деле. Поездил по всей стране, а ничего не видел.
В какой город хотел бы съездить без концерта? Чтобы было время погулять.
Российский или вообще?
Давай вообще.
Бляха, себя этим вопросом и закопал. За границу просто так ехать вообще не хочу. Хочу так, чтобы я там был нужен как артист. А из российских городов… По Нижнему Новгороду бы погулял.
Про признание за границей: вы говорили, что некоторые песни вы делали для продвижения за рубежом. Сейчас это еще важно для вас?
Ну, конечно, у нас с января начинаются зарубежные гастроли. Мы добились этого, и у нас даже на час где-то программа музыки на английском наберется. Но я почему-то думаю, что на нас будет ходить очень много русскоязычной публики.
Мне кажется, у многих русских групп на зарубежных гастролях такая история. Как ты думаешь, русская музыка может стать популярна за границей у местного населения?
Почему нет? Уже прошло много времени с тех пор, как нам оставалось только как воровать! Теперь мы имеем точно такие же возможности. Интернет опять же. Почему нет? Просто у нас рок, рейв, рэп перестают быть субкультурой. Это становится культурой. Поэтому шансы есть у всех — Little Big тому подтверждение.
Такой вопрос, больше из теории: может ли нестереотипная русская музыка стать популярна за рубежом? Публику ведь очень часто цепляют какие-то штампы, и от русской музыки ожидают стереотипов.
Тут смотря как сформулировать ответ: если стереотип назвать колоритом — тогда это звучит по-другому уже. Конечно, интереснее слушать музыку со всего мира, которая не подверглась глобализации. Когда, например, летишь в Таиланд, ты пересаживаешься в аэропортах восточных, каких-то загадочных арабских стран. А всё, ***(«блин». — Прим. ред.), совершенно одинаковое везде. Это неинтересно. Поэтому, когда присутствует что-то свое, народное, — это клево. Но только если рассматривать это как колорит, а не как стереотип.
Ого, круто раскидал. Об этом ты еще говорил, что нам с Западом пора устраивать культурный обмен друг с другом. Как ты считаешь, у нас уже настолько сформировалась культура, что нам есть что предложить?
Да, именно так. Есть что предложить, и уже давно. Уже пора выходить на мировой уровень, и я считаю, что есть такие артисты.
А какой ты видишь группу The Hatters в идеальном будущем, если помечтать? Это суперзвезды с турне по всему миру или легенды русской сцены?
Очень правильно ты все перечислил, именно так и вижу. (Смеется.)
То есть без всяких «или»?
Группа мира, легенды российской сцены. Мне очень нравится формулировка. Данёк, как вам такая формулировка: «The Hatters. Легенды российской сцены. Мировая группа». Неплохо, меня бы так устроило.
Можете в пресс-релиз взять, мне не жалко! Идем дальше. Что выберешь: записывать альбом в студии или тур в бешеном ритме?
Ой, слушай, вообще весь процесс интересен. Но, конечно, если надолго на чем-то зацикливаться, — надоедает. Поэтому творчество такая клеевая вещь — можно и создавать, и показывать… Ну, хвастаться, получается: смотрите, как я могу. Все это круто. Но ужас этой профессии в том, что это может никому не понравиться. И ты уже будешь твердить, что «это вы меня просто не понимаете, недооценили». Такая профессия.
А у тебя были опасения, что не понравится, не зайдет?
Да, конечно. Каждый день.
Даже сейчас?
Да каждый шаг, конечно. Все время страшно. Постоянно в страхе живешь. Постоянный стресс, понимаешь…
От этого постоянного страха нужноизбавляться? Или он как мотивация, как ответственность работает?
Ни в коем случае. Это основа профессии. Как этот камень у супермена, криптонит, да? Вот это такая штука. Если перед выходом на сцену не страшно, пора уходить из профессии.
Ты как-то говорил, что вы хотите снять дом в Карелии на две недели, закрыться там и выйти уже с готовым материалом. Получилось?
Да, новый альбом мы так и записывали. Но больше так делать не будем. (Смеется.)
Почему?
Мы нашли очень хорошего профессионального студийного звукорежиссера. Мы теперь будем закрываться на неделю, чтобы придумать материал, а записывать все-таки на профессиональных хороших студиях. И звук — это очень важно. Ну, это путь, который мы прошли.
То есть сейчас важен звук? Вроде как про этот альбом вы говорили, что стали записывать прямо у себя на студии, на верхнем этаже, и получилось офигенно. Решили так и оставить или нет?
Смотри, как бы да, звук-то мы клевый нашли, а вот что дальше с ним делать, мы не знали. Теперь знаем. Для этого нужны суперпрофессионалы. Вот.
Возвращаясь к туру: готовите ли что-то особенное в этом туре, в Москве и Питере?
Конечно! Готовим суперпродуманную шоу-программу, которая будет поставлена только нами самими. То есть если в прошлом году мы брали количеством — акробатами, танцорами, то в этом году хотим взять качеством. Я уже говорил, что и альбом такой, более лиричный, более душевный. Поэтому хотим полностью показать эту музыку на сцене своим видением внутреннего составляющего.
У себя на канале ты уже третий год подряд выкладываешь каверы к Девятому мая. Во-первых, респект.
Спасибо большое.
Я хотел спросить: это просто дань памяти или имеет и воспитательное значение, особенно для молодой аудитории?
Ну конечно же. Все в твоем вопросе верно, это все и есть ответ. Естественно, это и дань памяти, и для молодого поколения. Понимаешь, у нас в стране все всегда чересчур. Если патриотизм — то он чересчур и противный, если верующие — то чересчур, если ЛГБТ — чересчур, все через край. Поэтому такая, что ли, добрая память и патриотизм — это самое правильное. Не забывать про достижения, но и не кичиться на весь мир, что мы всех победили и если бы не мы — мир бы рухнул. Разговор не про весь мир, а про нас. Наверное, вот так.
А какое у тебя отношение к мату? В жизни ты материшься, и довольно органично, а в песнях стараетесь избегать этого. Почему?
Сколько у нас, всего две песни с матом вроде? Потому что… Ну, потому что мы в театральном учились, во-первых. Как-то подсознательно не хочется на сцену выносить мат. Но иногда, когда это усиление эмоции, почему бы и нет? То же отрицание мата — это ханжество, на мой взгляд. Потому что даже в театральной академии на уроках по сценической речи заставляют матом ругаться. Потому что мат — это самое органичное, что есть у человека. Взять какой-нибудь текст из пьесы и проговорить его — это будет звучать так себе. Не твой будет текст. А если некоторые слова заменить матом — сразу появляются другая энергия и смысл. Вот.
Ты с детства, насколько я понимаю, слушал группы Metallica, Pantera, Sepultura. Еще говорил: мы играем то же самое, но просто не на гитарах. А в концертах тоже это проявляется?
Да наши концерты именно так и выглядят. Мы колбасимся как металлюги.
К слэму и мошу как относишься?
Я — хорошо, но у нас почему-то зрители как-то не особо этим пользуются. Может, потому, что стоят и слушают музыку. Но на некоторых треках, забористых, веселых, люди любят иногда попрыгать, круги поводить, помошпитить. Такое бывает.
Постоянно растущая популярность дает больше возможностей менять культуру и сцену? Какие вообще новые инструменты появляются?
Так как мы в первую очередь музыканты — нам всегда интересно привносить что-то новое в музыку, новые краски. Если раньше мы набирали количество, прямо оркестр живой делали, то сейчас мы частично уходим на подклады. Если оркестр есть в треках — он записан. Это объясняется несколькими вещами. Во-первых, чистый звук, во-вторых, дешевле… Ну, например, почему наша группа до сих пор не была на Сахалине? Нас пятнадцать человек! Никакой гонорар не покроет нам дорогу туда и обратно. Пока что. Вот из таких соображений. Творчество должно быть рентабельным.
Постоянно растет количество концертов и занятости — бывает такое, что хочется вырваться на время, отдохнуть от всего?
Да конечно хочется! Но, видимо, у нас бы ничего не получилось, если бы мы не были такими фанатичными ребятами. Поэтому, если мы что-то делаем, то делаем до конца, с полной уверенностью, что мы гениальны и так и должно быть, а по-другому — никак. Конечно, иногда хочется отдохнуть, но это опять мы возвращаемся к тому, что всегда нами двигает страх. Если ты отдохнешь — ты можешь *** («пролететь». — Прим. ред.) просто.
Но ты же все равно как-то отдыхаешь?
Как я отдыхаю? Валяюсь дома перед телевизором и смотрю какие-нибудь исторические программы. Вот раньше был канал клевый - 24 Talk. Там целыми днями показывали документальные фильмы. А сейчас, блин, какой-то доктор на этой волне. Обидно.
А сам бы хотел снять документалку?
Хмм… Да. Почему бы и нет?
А если бы снял, о чем бы она была?
Ну вот я предполагал, что ты спросишь, начал уже думать, о чем бы я снял… Сложный вопрос, потому что история — слишком серьезная вещь. Она не может быть фактом. У всех по одному вопросу может быть разный угол зрения и мнение.
А какой из этих вопросов тебе интереснее?
Не знаю, как ответить, чтобы глупость не ляпнуть… А, во! Про Никулина я бы снял документальный фильм! Вот он клевый чувак. Герой войны, ну и про то, какой он великий комик, было бы интересно рассказать, наверное. Да и самому погрузиться в этот материал. Чем, кстати, и займусь! Почитаю-ка поподробнее.
Супер, а мы будем ждать документалку от тебя.
Договорились! (Смеется.)
И последний вопрос: опиши выступление The Hatters двумя эпитетами.
Душевный алкохардкор.
