Мы просеяли сотни твитов о том, как молодые люди внезапно и не вовремя начинают ощущать себя старыми. Раньше это был повод обидеться на весь мир. Теперь же это повод написать твит. Или набить новую татуировку.
Ведь в нашем веке люди вообще взрослеют внезапно. Вот ты буквально вчера делал вид, будто спишь по дороге в институт, лишь бы не уступать место препротивным бабкам со скрипучими тележками. А вчера ты зашел в вагон, и пара молодых людей вскочила со словами: «Садитесь, пожалуйста, дедуля». И вот непонятно — плакать или смеяться. Почитав твиты, мы поняли, что правильнее смеяться.
Старение — это когда у тебя ноет часть тела, а другая часть тела вдруг заявляет: «И это называется боль? Подержи мое пиво!»
Я так стара, что помню те времена, когда популярность была побочным эффектом таланта.
Ты понимаешь, что стал взрослым, когда твои ровесники зачем-то начинают заводить детей осознанно.
Детектор старости таков. Ты падаешь на глазах у толпы людей. Если им смешно — ты еще молод. Если они в панике, то все, у тебя старость.
Я понял, что меня накрыла старость, когда соседи перестали замечать, какие я закатываю вечеринки.
Моя дочь спросила, почему я говорю «повесь трубку». Я почувствовал себя на все девяносто.
Старость — это когда ты говоришь про колени не «правое и левое», а «здоровое и не очень».
Я в 20 лет: тайно ненавижу всех.
Я в 30 лет: открыто ненавижу всех.
В детстве я много думал о будущей работе и детях. Но почему-то не думал именно об этой работе и именно об этих детях.
Сперва я списывала внешний вид на усталость. Но спустя пять лет я понимаю, что это моя внешность на данный момент.
15 лет: когда-нибудь у меня будет Ferrari.
20 лет: возможно, я еще стану владельцем BMW.
25 лет: надеюсь, что кто-то в «Мерседесе» вдруг собьет меня на перекрестке.
Я думаю, что взросление — это когда ты на каждый звонок бормочешь: «Какому хрену приспичило мне звонить?»
В мои годы я подбираю одежду лишь с одной целью — чтобы какой-то молокосос не сфоткал меня и не запостил со словами: «Полюбуйтесь, что люди еще носят, мемеме».
