Сергей Горошко. Как полюбить злодеев

Это самое отстойное, что вообще существует в жизни, — взрослеть. Если бы я мог оставаться 14-летним подростком всю жизнь, я бы с удовольствием остался.

***

Моим первым прочитанным фэнтези был «Артемис Фаул» Йона Колфера. Понравилась обложка, кажется. Я по жизни — жуткая ворона. Люблю, знаете, всякие пошлые кольца, яркие штуки. Поэтому загляделся на обложку, потом и просто вчитался, а книга оказалась безумно интересной. В итоге я прочитал всю серию, был жу-у-утким фанатом. При этом сейчас не вспомню, наверное, вообще ничего оттуда. 

Но в детстве «Артемус» был просто главной историей. Он и «Перси Джексон», у меня пересекаются две линии. И «Звездные войны», конечно. Причем я из тех людей, которые сначала прочитали книгу. 

В моем детстве не было привычки играть в героев из книг или комиксов. Родители мне их не запрещали читать, мультики не запрещали смотреть. Просто развлечения были другие. Классическое дворовое детство: во дворе бегали по гаражам, играли в сифу, кидались камнями. В общем, ничего сверхъестественного. У меня никогда не было плакатов с кем-то или футболок с чем-то специально. Была кофта одна с «Черепашками», и то мы купили ее в Сергиевом Посаде с родителями, потому что мне стало жалко бабушку, которая продавала её на улице. 

Я был очень трудным ребенком, регулярно дрался, постоянно приходил домой поломанный. Сложный подросток, типичный говнюк из американского фильма про школьников, которого постоянно пытались поставить на место, а он не останавливался и получал за это по шапке. Наверное, у этого всего есть умное объяснение из психологии, вроде нехватки внимания или желания показать себя перед сверстниками. Но я такой информацией не владею, поэтому предпочитаю говорить, что был просто трудным дураком.

***

Мне никогда не нравились герои. Честно, вот в супергеройских сагах мне никогда не нравились положительные персонажи. Но я был из тех, кто просто писался по Роберту Дауни-младшему с его «Железным человеком». Он ведь сделал чуть ли не антигероя, это было просто супер!

Когда что-то не получается — это участь любых злодеев. Они пытаются, но у них ничего не выходит до конца. Я обожал Шредера из «Черепашек ниндзя», но никогда не переживал за него. Если бы у него всё получилось, не было бы истории. Закончилось бы всё очень быстро. 

Я уверен, что сказки всем нам очень нужны. И верить в них тоже нужно. Когда я начитался «Перси Джексона», мне какое-то время казалось, когда мы ездили с родителями на море, что я разговариваю с водой. Я в кулак брал песок, говорил туда типа «Давай волну побольше!» и бросал в воду. И мне казалось, что волна становилась больше! Это же круто — верить в такие штуки. Разочароваться в этом всём мы всегда успеем, потому что мы все, к сожалению, взрослеем. В 14 лет мы видим мир ярче, добрее. И еще верим в то, что бывает что-то волшебное. 

Когда я учился в мастерской у Вениамина Михайловича Фильштинского, нам постоянно говорили, что самое главное — внутренний ребенок. Абсолютно с этим согласен. Я бы хотел сохранить как раз вот эту яркость жизни, яркость восприятия, такую наивность, но никак не свое скверное поведение, дурацкий характер. Вести себя как дурак можно хоть и в сорок, я не совсем про это. 

***

Какой вообще Гром супергерой? С чего? В каком месте? Он людей до смерти избивает — ну, блин, какой он супергерой? Причем и хороших, и плохих — любых. Где он там супергерой? Он как раз тоже абсолютно такой, не знаю… Есть вот такое определение — «антигерой», но я не знаю, насколько оно подходит к нему. У него свои цели, а вершить добро с помощью кулаков так себе идейка. А Разумовский, он же травмированный человек, просто псих. У него нет никаких суперспособностей, кроме денег, он просто псих, и всё. Опять же не злодей: у него есть свои некие цели, которых он добивается с помощью своей второй личности, потому что сам по себе ничего не может, но это же не делает его суперзлодеем. Он просто психованный и больной человек. 

На самом деле историю про майора Грома я не воспринимаю как супергеройскую историю, потому что единственное, что там умеет хорошо Гром, — драться, а у Разумовского денег много. Ну и кто тут «супер»? Где они «супер»?

Сходить с ума в кадре мне не слишком понравилось, потому что потом были кошмары и кукуха ехала нормально, если честно. Когда ты приближаешься к сумасшествию, тебе туда не хочется возвращаться. Это ужасное состояние, отвратительное, страшная болезнь. Насколько я понимаю, эта форма реальная, она реально есть у некоторых людей, такие штуки есть в нашей жизни. Это ужасно — делать какие-то вещи в рамках роли, но осознавать, что это в действительности может произойти с тобой в какой-то момент. А чем больше ты погружаешься, тем больше начинает казаться, что ты сам сходишь с ума, уже по-настоящему. И временами понимаешь, что не контролируешь себя полностью. Едешь башкой. 

Когда шли съемки сцен раздвоения личности, я мог запереться в комнате и выходить только в кадр. Например, я делал так:  молчал сутки, двое суток. Или делал такую штуку: запирался в комнате, в полной темноте, пока невыносимо не станет. Вот такие вещи. Но, конечно, я научился оставлять все это на съемочной площадке, все переживания и особенности роли. Это важная часть работы.

***

Я четыре года, проведенные в мастерской, учился быть манипулятором.Теперь это случается зачастую неосознанно. Порой просто вдруг ловлю себя на мысли, что сейчас манипулирую человеком с помощью эмоций, чувств, слов. Я это не люблю в себе, я вообще не люблю, когда какие-то бесконтрольные действия происходят. Конечно, я не люблю, когда кому-то делаю плохо, а манипуляция зачастую — это негатив.  

В работе для меня в первую очередь важно показать человека. Будет он нравиться или не нравиться — это уже вопрос второй. Но если сделать человека и сделать его хорошо, в смысле — слепить образ и внутренне, и внешне, то он уже вызовет эмоции у зрителя. А какие эмоции…

Я никогда не задумываюсь о том, что мои герои должны вызывать симпатию. У меня задача не понравиться, у меня задача сделать мою работу хорошо. Джейсон Стейтем всю карьеру играет одного персонажа. Прекрасно! Замечательно! Но как он это делает? Он так это делает, что никто, блин, так не сделает, как Джейсон Стейтем. Классно, супер! Что в этом плохого? 

Меня не пугает, если в меня будут тыкать пальцем и говорить «злодей!», ассоциируя с одним из героев. Особенно если дети — самые восприимчивые, самый открытые, самые чистые, честные. Если ты в них попал и они в тебя тычут пальцем, говорят: «Фу, злодей», — значит, ты в кадре правда создал что-то настоящее. Нет ничего лучше, чем ощущение настоящего. Любая роль становится частью тебя, но ты сам остаешься, никуда не денешь себя из уравнения.