Сделав с девушкой фотосессию, MAXIM не забывает о ней, едва погаснут софиты объективов, а с ненавязчивым вниманием следит за ее судьбой. Участницам нашего рейтинга «100 самых сексуальных женщин страны» — внимание повышенное. Поэтому, узнав про интервью бывшего мужа Полины Гагариной, данное Ксении Собчак, мы вникли в его детали. И, конечно, вспомнили, как Полина снялась для MAXIM, — это было месяцев через восемь после начала того брака. Девушка выглядела такой прекрасной и счастливой! (Если не веришь, убедись лично, ссылка на фотосессию прилагается в финале публикации.)
Слухи о том, что между певицей Полиной Гагариной и фотографом Дмитрием Исхаковым пробежала черная кошка размером с велоцираптора, стали ходить туда-судя по СМИ больше двух лет назад. И, как потом оказалось, делали это с полным правом: супруги разошлись в конце 2019 года, официально развод был оформлен в феврале 2021-го. Брак продлился около семи лет.
И вот спустя почти два года после расставания бывший муж дал «первое откровенное интервью после развода с Полиной Гагариной» — так значится в названии видео Ксении Собчак на YouTube-канале «Осторожно: Собчак».
Недавно выяснилось, что Дмитрий Исхаков подал на Полину Гагарину в суд. Иск был зарегистрирован 16 сентября, дело относится к категории споров, связанных с воспитанием детей. В супружестве У Исхакова и Гагариной родилась дочь Мия, сейчас ей четыре года. Также у Полины есть сын Андрей от первого брака.
В интервью Ксении Собчак Исхаков рассказал, что побудило его начать судебные разбирательства, а также подробности знакомства и развода с Полиной Гагариной.
О знакомстве с Полиной Гагариной
«В то время, когда мы познакомились, я был уже состоявшимся фотографом. Меня знали в среде, много чего снимал. С Ренатой [Литвиновой] много работали к тому времени. Я снял — чем особенно горжусь — обложку альбома 2013 года „Жить в своей голове“. И как-то меня позвала Полина что-то снимать, мы работали вместе. Прошел год или два с тех пор. В какой-то очередной раз мы сошлись и стали встречаться. Мы не очень долго встречались — несколько месяцев».
О начале разлада
«Я думаю, это случилось после «Евровидения». «Евровидение» было триггером, скорее всего. Я чувствовал, что нужен Полине: я с ней везде был, во всех закулисьях, концертах, переговорах, монтажах. Помогал и участвовал, и я хотел этого сам, мне это было интересно.
Со временем наши ценности, приоритеты стали немного расходиться. Я вдруг открыл в себе какой-то азарт, любовь, интерес к семье. А артист, особенно на таком уровне, живет в дороге, на сцене, в студиях, в движении».
Кто первый заговорил о разводе?
«Мы оба много раз уходили, хлопали дверями, расставались, сходились. Конечно, не при детях это происходило. Как обычная семья».
О суде
Д. Я надеялся и все еще надеюсь, что обойдется. Это возможно. Я думаю, что всегда можно договориться. Недавно я подумал, что в моей системе координат дико это — жить с человеком, любить его, делить с ним горести, радости, а потом подать на него в суд. У меня такой диссонанс немного в голове, и я пытаюсь с этим смириться, хотя сложно, непонятно.
К. Но что все-таки пошло не так? Почему ты решил подать в суд? Насколько я понимаю, ты считаешь, что тебе не дают общаться с ребенком?
Д. Первой, кто сказал, что нужны адвокаты, была Полина. Я, видит бог, много раз пытался обойти это и говорил: «Ззачем сейчас адвокаты нужны? Мы можем вполне по-человечески и цивилизованно это обсудить и решить». Нет, разговаривать будем только через адвокатов. И в итоге мы не смогли договориться. Я ей сделал очень лояльное и очень дружеское предложение, абсолютно с перекосом в ее сторону, в ее интерес. Она отказалась. Мне было отказано во всех моих предложениях, было сказано, что нет, только так.
К. По детям, по недвижимости? Непонятно.
Д. И по детям, и по материальном активам, что-то типа этого. Мы не судимся за деньги, у нас нет суда за деньги. Я подал иск, потому что мы исчерпали возможности о договоренности. Потому что в моем представлении есть папа — я, который хочет иметь возможность общаться с дочерью, заниматься ее воспитанием. Я участвую материально: я плачу за няню, я оплачиваю кружки и так далее, я ни от чего не отказываюсь, я делаю это с удовольствием и буду делать всю свою жизнь. Мне кажется неправильным и нездоровым в том числе, что я не могу войти в дом, даже если ее там нет, Полины, и быть рядом с дочерью. То есть дочь с няней, ее растит няня — меня это не устраивает.
О старфакерах
К. Анализировал ли ты когда-нибудь, почему тебе нравятся звездные женщины? Ведь до Полины у тебя был роман с Равшаной Курковой. Но ведь это уже не случайность?
Д. Объясню. Я думал об этом тоже. Мне кажется, дело в том, что моя среда такова, что я работаю или с моделями, или с артистками. Я просто не бываю в других местах.
К. То есть ты не старфакер?
Д. О, господи. Есть такое слово? Я знаю другое слово: брендфакер. Нет, нет. Чтобы было понятно… Конечно, это интересные люди, и с ними правда интересно, это круто, потому что человек, который проживает такую жизнь, в таком статусе… Конечно, с таким человеком общаться, элементарно общаться интересно. Мне кажется, это очевидно, и это всем было бы интересно.
Как не послать Дмитрию лучи жалости! Ты только посмотри, кого он лишился.
