Между твоими картинами промежутки по нескольку лет, когда о тебе ни слуху ни духу. Где ты прячешься?
Да нигде не прячусь. Перед «Родиной» я жил несколько лет с семьей в Индии, собирая потихоньку то, из чего в итоге сложилось кино. Я просто не лезу на рожон, не стараюсь запихать свою физиономию, где только возможно. Считаю, что для появления на публике нужен повод, а раз моя жизнь измеряется фильмами, то и выходить надо с новым фильмом.
Ты так много зарабатываешь на каждой картине, что можешь себе позволить ничего не делать несколько лет?
Мне хватает на жизнь. Я скромный человек. Я снял несколько фильмов, народ их любит, их постоянно крутят по разным телеканалам. И если бы я находился, например, в США или Европе, мне не пришлось бы думать о том, где зарабатывать, на что существовать. После успеха первого же «Бумера» я мог бы просто плевать в потолок.
То есть кино для тебя — не только веление творческой натуры, но и насущная необходимость?
Жизнь человеческая — это насущная необходимость.
Как философски. Это отзвуки мудрости, которую ты приобрел в Индии? Или ты всегда так глубокомысленно формулируешь?
Нельзя к человеку применять понятие «всегда», потому что он меняется со временем.
Ты мог бы ответить максимально просто: есть что-то, что нравится тебе больше, чем снимать кино?
Я бы, пожалуй, выучился на летчика-истребителя.
Почему истребителя?
Истреблял бы.
Кого?
Врагов.
Отличная игра. Давай и дальше я буду спрашивать, а ты — односложно отвечать. Так каких врагов?
Журналистов.
Меня бы истребил?
Лазерной пушкой расщепил бы на микроны.
А пока твой истребитель в пути, давай поговорим про «Родину». О том, что Петр Буслов собирается экранизировать книгу Александра Сухочева «Гоа-синдром», мы услышали впервые лет восемь назад. Что тебе все это время мешало?
Сначала пару слов про книжку. Саша первый, кто смог запечатлеть то, что все чувствовали тогда. Он написал классную книгу, и вопрос ее экранизации — это вопрос времени. Я же пошел немного дальше, сосредоточился на историях соотечественников, и тогда возник другой интерес, другой сценарий, другие характеры. Помешал кризис 2008 года, из-за которого проект просто остановился. Я не собирался его бросать, но и продолжать не мог: права на фильм принадлежали другой компании. Очень много времени ушло на то, чтобы все нужные бумажки раскопать, со всеми договориться. А потом начались съемки «Высоцкого», и пришлось отложить «Родину» еще на какое-то время, потому что я не мог снимать сразу два фильма.
«Родина» — это попытка развенчать миф о прелестях гоанского дауншифтинга?
Наверное, в 2008 году, когда вышла книжка Сухочева, это была популярная тема. Но что это за миф такой? Дауншифтинг существует для тех, кто уже максимально насладился материальным миром и у кого есть невероятные средства, чтобы купить собственный самолет или футбольную команду. И вдруг такой человек оказывается в Гоа и понимает, что все, что он до этого делал, чем жил, было неправильно. И свои богатства несметные, любовниц и жен он меняет на то, чтобы жить на пляже, засыпать под звездами, есть простую еду.
А разве обычные менеджеры, без самолетов и любовниц, ну, может, с одной любовницей, не могут заняться дауншифтингом?
Сейчас это понятие уже растворилось: люди думают, что дауншифтинг — это просто уехать на море и ничего не делать. Но почти все в конечном счете понимают, что не получится ничего не делать, иначе превратишься в обезьяну или во флипанутого.
В кого?
Флипанутые — это люди со сгоревшим мозгом. Питаются объедками и выглядят так, будто их энцефалитный клещ укусил. Так вот, пытался ли я развенчать миф? Наверное, ведь в какой-то момент он манил и меня.
Своих героев ты из книги брал или это живые люди?
Со всеми из них я так или иначе сталкивался в жизни. Например, с персонажем Смолякова. Я видел такого же человека в трипе, он рыл землю в лесу, пытаясь прогрызть себе нору, чтобы спрятаться от чего-то. И это было ужасно, ему нельзя было ничем помочь.
Ситуации, в которые попадают герои «Родины», не из простых. А с тобой в Гоа что-то случалось?
Две тысячи четвертый год. Едем на байке из Джус-центра по старой Чапорской дороге в сторону Сиолимской церкви. Впереди меня несется байк с моими друзьями — Бейзером и Пухом. Крутой поворот, помню только пальму, которая притянула меня как магнитным арканом, удар, я на земле. За секунду понимаю, что на две ноги сам не встану, ищу глазами мою Иринку, она цела, пара ссадин но локтях, и от торможения по асфальту пятой точкой стерты до кожи красивые шорты. В итоге у меня голень в кашу, а Ирка испугалась сильно. Затем операция, утка под жопой и прочие прелести, слава богу, временной инвалидности. Мы расстались уже на родине, так случилось. Гоа разлучил нас. Обычная для Гоа история, как и «гоанский поцелуй». Знаешь, что это? Когда новички арендуют байк и, пытаясь слезть с него с неправильной стороны, обжигают ногу о разогретую до пятисот градусов выхлопную трубу.
Какие сюрпризы преподносила Индия во время съемок?
Мы снимали сцену в старой заброшенной прачечной — этакая каменная сливная яма, поросшая тиной, где главную героиню под утро находит персонаж Сергея Бадюка. Только все подготовили, Люба настроилась — вдруг выбегает какой-то индус и начинает что-то орать. Через минуту собирается вся деревня. Еле-еле его увели. А через пару дней к нам приходит полиция: поступило заявление от того человека, будто мы снимали порнуху. Несмотря на официальные документы от Министерства культуры Индии, нам пришлось показывать полицейским весь отснятый материал.
Ничего не делать не получится, ты превратишься в обезьяну
То есть первыми зрителями твоего фильма были индийские полицейские. А что-нибудь из реальных историй, случившихся в Индии, вошло в окончательный монтаж фильма?
Да, финальная драка. Она сделана по мотивам настоящей, из жизни.
Откуда в твоих фильмах вообще этот настрой — что человек человеку волк? Это из детства?
Волк? Я с этим не согласен и не вижу никаких подтверждений этому в фильме. С чего ты это взял?
Ну хотя бы эта драка. Или эпизод, где главная героиня, Ева, встречает своих соотечественников и эта встреча заканчивается для нее очень печально.
Кажется, ты пытаешься перевести беседу на какой-то бытовой уровень. А в фильме совсем другой разговор.
Философский?
Архетипический. Ты такие вопросы специально задаешь? Ты словно на какой-то дистанции от себя существуешь, играешь такого журналиста-провокатора.
А ты, значит, честен сам с собой?
Да.
В связи с этим такой вопрос: как человек, который настолько честен с собой, снял костюмированную драму, где главную роль сыграл даже не актер, а грим?
Странная подводка. Это про «Высоцкий. Спасибо, что живой»? А я утверждаю, что это профессиональный фильм, правдивый. А кто в «Бенджамине Баттоне» сыграл главную роль?
В отличие от «Высоцкого», там было сразу понятно, кто сыграл. Из этого не делали страшной тайны. До сих пор некоторые думают, что твой Высоцкий — это компьютерная программа, а не человек.
И это уникальная вещь. Удивляюсь тому, как все это сработало. Столько людей было на съемочной площадке, все снимали на мобильники, а до сих пор гадают, кто это был. Я тебе больше скажу: все кино — это грим.
Вся жизнь — театр.
Да, именно так. В какой-то момент я понял, что должен рассказать эту историю. Ты знаешь, что первый «Бумер» снят за триста пятьдесят тысяч долларов, а второй — немногим дороже? Мне стало неинтересно работать с такими бюджетами, и я стремился попасть в крупную студию, в Голливуд. Я рвался к большим постановкам. Туда, где невероятные деньги, невероятные возможности. Там-то мы, думал я, и размахнемся. Поэтому меня и заинтересовал продюсерский проект, где я мог воплощать чужой замысел, но по-своему. И, конечно, в таком проекте ты вынужден отчасти подчиняться воле продюсера, это нормально.
Пришлось показывать индийским полицейским весь материал!
Давай вернемся к «Родине». Один из главных героев выкрикивает в конце фразу: «Русские, мы говно!» Ты его мнение разделяешь?
Я в числе тех, кого он называет «мы».
И последнее. Чем, по-твоему, Индия похожа на Россию?
В детстве и в сознательной жизни, когда я смотрел на ночное небо, у меня возникали невероятная тяга к звездам и такое чувство тоски! Будто наш дом, наша родина не здесь, не на этой планете. То же самое происходило со мной, когда я оказывался на индийской земле: я чувствовал с ней родство. Казалось, что она похожа на мою землю, на мою родину, я слышал тот же запах костров, шепот ветра, спокойствие, чувство свободы, отзвуки каких-то детских впечатлений, которые давно потеряны.
То есть четко сформулировать это никак нельзя?
Чтобы сформулировать это, мне пришлось снять фильм.
