Дмитрий Ермузевич: Отличный кадр

Когда станут популярны фото скуфов, а не спортивных и красивых мужчин, тратящих половину зарплаты на средства для ухода?

Не знаю. Пока для меня такое неактуально. Мне нравятся красота тела, красивые люди. Я выбираю снимать их. Фотосессия — это всегда согласие всех участников. То есть да, я могу отказаться кого-то снимать.

Почему фотосессии женщин всегда разные, а у мужчин будто бы три образа на все случаи жизни?

Так все равно это эстетика, минимализм и брутализм. У девчонок больше возможностей менять образы — прическу, макияж, платья. У парней все гораздо сложнее, и в результате все упирается в отсылки к каким-то громким референсам из прошлого. Даже если на сегодняшний день посмотреть Сalvin Klein мужской, то он вообще никак не изменился за последние десять лет, это все та же сексуализация.

Вот для девчонок все поменялось в силу того, что возник феминизм и внес свои коррективы в те же рекламные кампании.

Пропала такая сексуализация, по которой я, если честно, скучаю. Я недавно смотрел русские клипы начала 2000-х и просто восхищался тем, как это красиво. Столько секса сейчас сложно представить, но как-то интегрируется в женские фотосессии. А у парней, да, основной набор пока остается без каких-либо экспериментов. Потому что все эксперименты на парнях часто не смотрятся органично.

А приходится убеждать мужчин на фотосессии на какие-то новшества, ну, вот как-то отклониться от этого классического формата?

Зависит от героя. Есть ребята, которые много фотографируются и устают от одинаковых сценариев. Они как раз не просто готовы что-то новое попробовать, а просят об этом. Использовать грим, цветы, что угодно. Но хорошо, если креатив умеренный. Такой… не слишком уж экспериментальный. Важно сохранить брутальность, но с изюминкой.

Но, повторюсь, зависит от героя фотосессии. Обычному мужчине, для которого такие съемки не часть жизни или работы, как правило, хочется чего-то понятного и классического.

Тебя это не раздражает?

А почему должно? У меня всегда стоит задача снять человека так, будто он популярный актер из Голливуда. И сразу выстраиваются образы, как правило, классические: костюм там, какая-то понятная одежда. В этом человек раскрывается лучше, видна его индивидуальность. У меня нет потребности уводить мужчин куда-то в сторону своих идей.

Если я начну предлагать всем экспериментальные фотосеты, думаю, многим будет некомфортно сразу.

К тому же, если говорить про фото, для чего они? Это для имиджа, для того, чтобы показать себя. Хочется это сделать этично с моей стороны как фотографа.

Были ситуации, когда к тебе приходили ребята и просили фотки для сервиса знакомств?

Бывало, да. Ну, как правило, говорят: «Мне нужно обновить аватарки во всех соцсетях». Но я понимаю, что это за соцсети.

А есть потом фидбэк? Работает ли профессиональный фотосет на популярность в сервисах знакомств?

Да, работает клёво, конечно. Но я на самом деле, наверное, не супер плюсую таким заходам, потому что это… Понимаешь, съемки — это все-таки небольшая магия. И все равно на фото ты чуть-чуть лучше, чем есть на самом деле. И я за то, чтобы на сайтах знакомств использовались селфи, что-то лайв, не слишком студийное.

К тебе периодически приходят на семейные, парные фотосессии. Кто комфортнее чувствует себя там — женщина или мужчина?

На самом деле по-разному, но женщина больше наслаждается процессом, она растворяется. Мужчина к этому относится как к заданию какому-то, что вот сейчас нужно поприсутствовать, включиться в это. И очень приятно, что он поддерживает, как правило, свою женщину, жену. Слушает, старается, крутится как надо.

Мне всегда приятно наблюдать за этим процессом внутри, потому что происходит даже не химия, а больше элемент заботы со стороны мужчины к своей женщине, которая стала наверняка инициатором этой съемки.

Часто это съемки с маленькими детьми, практически сразу после рождения. И мужчины очень включены. Особенно приятно видеть мужчин в кадре с детьми, когда они взаимодействуют. И ловить эти моменты очень клево.

Фотогеничность существует?

Существует стандарт в каждый период времени. Если посмотреть на топ-моделей разных времен, они всегда меняются. В двухтысячных сексуальность определяли Синди Кроуфорд, Наоми Кэмпбелл, другие модели. Потом это сменилось, скажем так, более мелкими девчонками: Шейк, Ратаковски, Эльза Хоск.

Сейчас тоже есть стандарты модельные, и если на них опираться, то более фотогеничными будут люди, кто плюс-минус под эти стандарты подходит.

Но если говорить про базовую ситуацию, когда человек говорит, что он не получается на фотографиях, то я считаю, что этого не может быть. Потому что не может набор каких-то визуальных качеств влиять на итоговый результат. Мне нравится взаимодействовать с людьми, которые так считают. Чтобы через фото, через свою работу показать, что все может иначе быть и человек получится классно.

Как раз помогает вот этот прием — что я отношусь к ним как к актерам. Актеры же разных типажей бывают, и их классно раскрывают. Просто вселить уверенность в человека немножко и где-то посмотреть, как он лучше получится, с какого ракурса.

Почему ты работаешь в основном в студии?

Мне нравится, что я больше контролирую процесс. Мне в целом нравится регулировать процессы, происходящие на площадке. Когда я нахожусь в студии, я больше могу влиять на происходящее. Даже если вместо искусственного света мы работаем с дневным (а это чаще всего происходит), в студии я знаю, как он падает на модель, откуда идет. Мне нравится самая классическая, базовая настройка атмосферы, скажем так.

Что это?

Это серый фон, как правило. На нем хорошо видны эмоции, одежда, образы. В такой суперклассике преимущественно работали мои любимые фотографы: Питер Линдберг, Стивен Кляйн. Мне нравится, что я могу в свое творчество привносить эту форму.

Ты точно из фотографов новой волны, поэтому вопрос: кейс «попадание на обложку» является для тебя чем-то будоражащим?

Для меня и поколения дальше вниз это немножко не то, что является целью, скажем так. Конечно, приятно, но еще мы учитываем, что происходит сейчас в стране с глянцем: это утеряло чуть-чуть ту магию, которая была пять — десять лет назад.

Если мне доведется снять человека года по версии Time, это будет, конечно, клево. Но я не скажу, что после такого можно в гроб ложиться, что ничего круче со мной уже не произойдет.

Наверное, это будет самый бумерский вопрос, но для чего нужны фотографы в эпоху смартфонов, когда все фотографы?

Все равно процесс профессиональной съемки — это какая-то магия, которую можно почувствовать, только окружив себя всеми атрибутами. Это фотостудия, техника, взаимодействие фотографа. И перед тем, как идешь на съемку, видишь его работы, с кем он работал. Ты чувствуешь энергию, которая проходит через это. И тебе приятно быть частью такого, это очень влияет на психологический аспект людей.

Ты чувствуешь себя увереннее, привлекательнее. Интересно посмотреть на себя глазами других людей. Тем более когда очень ярко выраженный стиль у фотографа — это то, что я транслирую, в том числе у себя. Когда люди хотят посмотреть на себя моими глазами и это они не получат через смартфон, то есть вот этот процесс. И сейчас такую я вижу тенденцию, именно с точки зрения клиентских съемок: людям нравится чувствовать себя ненадолго звездами.

Когда ты приходишь в студию, там играет музыка, дует ветер, вспышки фотокамер. Такое внимание, наверное, даже более ценно, чем сам результат. Но и его, конечно, ты публикуешь, все тебе пишут много комплиментов. А это все очень подбадривает и вот так вдохновляет! Но я считаю, что сам процесс все-таки ничем не заменишь.

Все говорят про нейросети, пугают фотографов, что все будет нарисовано. Все равно процесс не получится никак заменить.

Ты сказал, что выбираешь, с кем работать, кого фотографировать. Какие еще у тебя правила или табу есть?

Я пишу об этом обычно в приветственном сообщении. Я принципиально не даю на отбор фотографии клиенту. Я вообще не показываю оригиналы фото, я их не скидываю.

То есть я сам отбираю фотографии, обрабатываю их и присылаю результат клиенту. Для меня это важно, потому что я хочу контролировать то, в каком виде публикуется мое творчество. И не хочу, чтобы кто-то видел мои наброски. Если клиент настаивает на том, что он будет сам отбирать фотографии, то я отказываюсь от съемки.

Что еще… Естественно, это плюс-минус съемка в моем стиле, потому что это должно быть мне интересно. Я не иду на идеи, которые мне не откликаются. Но такое бывает редко, потому что люди обычно приходят на съемки, понимая мой стиль работы.

Правило с исходниками было всегда или ты в какой-то момент понял, что можешь себе это позволить?

Я в какой-то момент почувствовал, что так, как я выберу фото, никто не выберет, даже сам клиент. Это часть творческого процесса. К тому же я смотрю на фотографии, понимая результат после ретуши. А клиент видит только ее текущий вариант. Даже после минимальной ретуши кадр может выглядеть совершенно иначе. В том числе для человека, который на оригинал этого кадра сказал бы: «Ой, нет, мне не нравится».

Когда я присылаю готовое фото, человек видит себя по-новому. И мне нравится это чувство. Так что правило было всегда.

Тебе приходилось уговаривать кого-нибудь на фотосъемку?

Нет. Если человек не заинтересован, то нет смысла. Мне важно, чтобы энергия шла с обеих сторон. И всегда приятно, когда пишешь, а тебе отвечают: «Вау, я там как раз хотела, как круто, спасибо».

Мне не столько важен какой-то типаж или человек, сколько общий вайб удовольствия от процесса. Зачем уговаривать или заставлять? Я скорее сам в секунду охладею к человеку, если пойму, что ему не нужно.

И нет никого, о ком ты бы сказал: «Вот с ним очень хочется поработать»?

Есть. Я очень хочу с ним поработать, но мотивация скорее в том, что меня вдохновляет его творчество. То есть иногда бывает, что тебя человек на определенном этапе заинтересовал, но потом ты как-то забываешь или просто не складывается — и отпускаешь ситуацию. А тут я твердо настроен дописаться и обсудить возможность совместной работы.

Это Леонид Агутин.

Вы делали несколько фотосессий с Евгенией Медведевой. Как тебе мир поклонников фигурного катания?

Съемки с Женей — это всегда приятно. Очень-очень крутая, теплая фан-база, которая поддерживает. Мне потом пишут мои ребята, что у меня всегда после съемок с Женей цитируемость поднимается в соцсетях. Это прикольно и классно, что ребята так вовлечены, поддерживают, даже несмотря на наши какие-то необычные образы.

Даже под довольно сексуальными съемками люди писали скорее про то, как им приятно видеть Женю с новой стороны, оценивали эстетику.

Для меня признание — достаточно сильный триггер в творчестве. Мне важно и нравится слышать отклики, комментарии. Я с удовольствием всегда готов послушать о своей работе.

И как ты справляешься с хейтом?

В начале пути, конечно, это бьет очень сильно. Не понимаешь, что с этим делать. Ты вроде и должен быть готов к тому, что с публичностью приходит критика, часто необоснованная. А я каждый раз думал: блин, я не готов и не хочу быть готовым! Не должна моя публичность автоматически разрешать людям меня поливать.

Я не говорю про конструктивную критику. Ее тяжело читать, но интересно.

То есть это для меня не разрешение, это не дает право людям. Мы не говорим про конструктивную критику какую-то. Это все равно интересно читать. Я не скажу, что мне приятно прям читать конструктивную критику, но это интересно.

Раньше я больше пытался быть хорошим мальчиком, идеальным во всем. Меня каждый хейтерский комментарий убивал. Со временем внутри стало больше гармонии, я уже понимал, что могу быть для кого-то плохим и кому-то не нравиться. Отношусь к этому проще.

А потом я вообще принял решение относиться к этому как к дополнительному ресурсу. И если раньше я мог негативный комментарий удалить, то сейчас оставляю и вижу, что кто-то из моей аудитории может прийти и заступиться. Так я понимаю, что вызываю у людей эмоции. Разные, но тем не менее у меня получается это делать.

Как ты относишься к использованию технологий, которые помогают чуть ли не любое фото превратить в шедевр?

Супер! Я сейчас нейросетями пользуюсь активно, где вообще можно это сделать. Вообще я из тех фотографов, кому проще сразу сделать классный кадр, чем потом исправлять его на постпродакшене десять часов у компьютера. Мне есть чем заняться в это время.

Поэтому, если нейросеть может быть мне полезна, с радостью ее использую. Вообще не представляю сейчас свою жизнь без нейронок.

Лучшее фото в истории?

Наверное, это фото… ну, Питера Линдберга, где в одном кадре Линда Евангелиста, Синди Кроуфорд, Наоми Кэмпбелл, Кристи Тарлингтон и Татьяна Патитц. Потому что этот кадр — неотделимая часть поп-культуры, он навсегда в истории уже. И мне хочется делать так же, чтобы через некоторое время люди говорили: «Дима Ермузевич снял того-то в 2024 году». И это будет опубликовано как архив, то есть я сделаю что-то, что станет классикой уже сейчас.