Игорь Угольников: «Я родился клоуном и клоуном помру»

Хотим вас сразу предупредить, Игорь Станиславович, разговор у нас пойдет самый серьезный. Вы и сам человек серьезный, да и тема у нас — фильм о войне. Если готовы, давайте начнем. Итак, какой ваш любимый цвет?

Сепия. Мне кажется, что в сепии очень трудно врать. Ведь во всем, что касается войны, мы невольно врем. Просто оттого, что не знаем, как все было на самом деле.

Кажется, вы и в самом деле решили отвечать серьезно. Ваша помощница, с которой мы договаривались об интервью, тоже очень серьезно предупредила, что обращаться к вам следует исключительно по имени-отчеству. Когда и как вы поняли и дали понять окружающим, что вас нужно называть не просто Игорем, а Игорем Станиславовичем?

Папа мой называл меня Станиславовичем в самые ответственные моменты моей жизни. «Станиславович, — говорил он, — ты же понимаешь, что нельзя так поступать?»

Дергать девочек за косички?

Да, но он был не прав: дергать их иногда можно и даже нужно. Своего родного брата я называю тоже Станиславовичем, потому что он серьезный ученый, астрофизик, я его очень уважаю. Мы вообще вспоминаем об отчестве, когда вспоминаем об уважении. Такого нет ни в одной другой стране.

Остались ли еще в мире люди, которые имеют право называть вас по старинке — Угол?

Конечно, это все близкие мне люди, с которыми мы свели знакомство на первых моих программах. И даже в переписке я всегда в конце ставлю именно эти четыре буквы — не важно, пишу ли я Косте Эрнсту, Феде Бондарчуку или даже малознакомым мне людям. Это прозвище приросло ко мне с детства, и я не считаю, что это плохо.

На фотографии в Википедии и на своем сайте вы предельно серьезны. Вы вообще часто смеетесь в последнее время? Например, на работе.

Знаете, у меня такая работа, что смеяться не приходится. Много смеялся, когда занимался тележурналом «Фитиль». Но потом просто устал. Каждую неделю делать по пять игровых и четыре документальных сюжета очень трудно. Но у меня был опыт и похлеще: в 1997 году я каждый день делал большую передачу «Добрый вечер». По моим стопам теперь пошел сыночек Ваня Ургант. Я его могу называть сыночком, потому что мы с его папой были дружны с ранней юности. Ваня рос на моих глазах. Когда он начал делать свою передачу, то пришел ко мне и сказал: «Станиславович, поделись рецептами». Я ответил: надо больше слушать собеседника, ведь его ответ важнее твоего вопроса. Иван Андреевич, судя по всему, прислушался к моим советам. Впрочем, это не так важно — главное, он очень талантливый.

Я считаю, все, что происходит сейчас с Крымом, с Украиной, говорит о том, что и мне приходится воевать

Про вас сняли фильм для Первого канала, основной мотив которого — не забронзовел ли Угольников. Не является ли сам факт существования фильма о вас доказательством вашего забронзовения?

Ни в коем случае! Этот фильм — «Шутить изволите?» — сделал Костя Эрнст к моему пятидесятилетию. Он получился таким искренним, правильным, тактичным — мне понравился. Константин Львович вообще очень мне помогает. Он даже участвовал в создании «Батальона». Еще в самом начале, прочитав сценарий, он сказал: «Станиславович, у тебя очень много сюжетных линий, сделай вполовину меньше. Я поначалу сомневался, но потом все-таки сделал, как сказал Эрнст, и понял, как он был прав.

В вашей продюсерской биографии три фильма, и все про войну. Это с чем связано? Где фильмы про клоунов или сурикатов?

Когда я прочитал «Брестскую крепость», мне было лет двенадцать. Я просто заболел этой книжкой тогда. Она о людях, которые вынуждены в секунду совершать самый сложный в жизни выбор. Ты один, вокруг погибают люди, в том числе твои близкие, — как поступить? Сдаться в плен или стоять до конца?

Но неужели человек совершает трудный выбор только на войне? У вас же нет фильмов о моряках или врачах. Вы просто баталист?

Мои предки всегда воевали, и это у меня в крови. Я считаю, все, что происходит сейчас с Крымом, с Украиной, говорит о том, что и мне приходится воевать. Но мое оружие — это кино. Только с его помощью я могу достучаться до сердец своих соплеменников. Знаете, слово «патриотизм» сейчас используется исключительно в уничижительном смысле. Патриотизм сегодня и правда не в чести. Делается ли это кем-то намеренно? Это уже не важно. Важно лишь то, что я должен и умею делать.

Хит-лист героя

Актер: Чарли Чаплин

Художник: Обри Бёрдслей

Автор: Григорий Горин

Значит, вы воюете? А с кем?

Я воюю с моими соплеменниками, которые не хотят ничего знать о своих отцах и дедах. Я воюю с невежеством.

Следующий фильм тоже будет драмой про войну? Неужели нельзя бороться с невежеством как-то иначе? Комедиями, например.

Перед вами счастливый человек: я осуществил заветную мечту, сняв фильмы и о Первой, и о Второй мировой. Надеюсь, что о третьей мне снимать не придется. Но, с другой стороны, порой задумываешься: вот выйдет сейчас на экраны мой «Батальонъ», который дался нам несравнимо тяжелее «Брестской крепости», а что дальше? Конечно, хочется снять что-то в моем любимом жанре семейной комедии. Но сценария пока нет. У меня еще со времен «Оба-на!» привычка: по утрам, часов до одиннадцати, я сажусь за компьютер и записываю все, что приходит в голову. За эти годы у меня скопилось огромное количество совершенно несистематизированных сюжетов. Там и комедии, и сказки, и мультики. Конечно, надо бы сесть и привести их в какой-то порядок. Но не время сейчас.

Один из ваших друзей сказал, что вы гениальный клоун. А бывшие клоуны бывают?

Не бывает. Я родился клоуном и клоуном помру. Просто я сейчас не работаю по призванию.

Есть ли шанс, что вы когда-нибудь в профессию вернетесь?

Я пока чувствую, что мне надо отдать долг — семье и государству. Может быть, когда-нибудь потом, когда грустный клоун Игорь Угольников снова понадобится, я вспомню прошлое. А пока недостаток клоунады я восполняю в театре. Я вам скажу откровенно: это как секс. Когда ты вливаешь свои эмоции в зрительный зал и получаешь их волной в удесятеренном объеме — это невероятно! Бывает, устанешь. Зритель пришел к тебе, извините, на акт, он пришел за твоей любовью, а ты слабенький, вялый. Так нельзя, поэтому я всегда беру себя в руки и выкладываюсь по полной.

Свою первую награду, «Золотого Остапа», вы получили за наивысшие достижения в области сатиры и юмора. А самой недавней стал орден «За благородство помыслов и дел». Как после этого обстоят у вас дела с самоиронией?

Обстоят отлично. Ведь, по сути, это одна и та же награда.

Наши тогдашние так называемые зарубежные партнеры понимали, что, если так будет продолжаться, мир станет однополярным, то есть русским

В своем первом фильме — «Гулять, так гулять» — вы сыграли бедного, немного нелепого провинциала. А в самом недавнем — «Рассказы» — вы уже президент России. Это можно считать карьерным ростом? Вы теперь ниже президента никого играть не станете?

С «Рассказами» все просто. Мне понравился сценарий. Я сразу сказал, что буду играть не конкретного президента, а человека, который, оказавшись на самом верху, вынужден управлять всей ситуацией внизу, разруливать. Это же очень, очень интересно! И, главное, действовать в этой роли надо было очень деликатно, ни в коем случае не скатываясь в сатиру. А что до карьерного роста, то скоро выйдет фильм, в котором я играю вовсе не президента, а негодяя. Мне редко достаются отрицательные роли, а ведь я их обожаю.

В двух фразах — о чем фильм «Батальонъ»?

Я даже в одной скажу: нашим женщинам посвящается. В момент, когда все очень плохо, они берут ситуацию в свои руки. Они даже мужиков заставляют быть мужиками. И таких удивительных женщин, как у нас, нигде в мире нет.

Другими словами, вы считаете, что женщины лучше мужчин?

Я бы не стал так говорить, а то меня обвинят бог знает в чем. Просто женщины в критический момент поступают иногда парадоксально, но всегда очень правильно. По большому счету, женщина и есть родина. Вера, земля, семья, любовь — все это женщина. И «Батальонъ» — мое признание в любви к ним. Когда спустя девять месяцев я объявил, что съемки закончились, не смог сдержаться и заплакал. Девчонки тоже разревелись. Мы все обнялись — и в этот момент появилось чувство человеческого единения. Фильм как раз об этом, не столько о войне. Ведь молодым людям, которые будут смотреть его, в сущности наплевать, что там было до них. Это главная проблема наша: мы лишены памяти, мы ничего не хотим знать о своих предках. А ведь в русском сознании, в русской империи это всегда было незыблемо! Православие, самодержавие, народность — три кита, на которых мы всегда стояли. Православие полностью объединяло нацию. Нынешний ислам может только завидовать тому, как в 1913 году объединяло нацию православие. Самодержавие было в крови у людей — как знак того, что все делается правильно. Даже если император ошибается, мы всегда ему подскажем, как нужно правильно. Со смертью Столыпина это прекратилось. И народность — понятие, которое большевики постарались вытравить из нас, тоже перестало существовать. Мы ведь были единым народом, а не просто населением. Наши тогдашние так называемые зарубежные партнеры понимали, что, если так будет продолжаться, мир станет однополярным, то есть русским. Так бы и случилось, если бы Николай II не объявил всеобщей мобилизации.

Хит-лист героя

Вид спорта: хоккей

Певец: Фрэнк Синатра