В 1968 году Джонни Кэш выпустил один самых популярных своих альбомов Johnny Cash At Folsom Prison, записанный с концерта в тюрьме. В следующем году Джонни Кэш записал концерт в тюрьме Сент-Квентин, превратившись из обычного кантри-музыканта и алкоголика, в авторитетного, уважаемого американской братвой шансонье. Разбираясь в его песне о размышлениях заключенного тюрьмы Фолсом, мы обратили внимание, что текст ее напоминает что-то с детства знакомое и очень русское.
Слышу, едет паровоз
И стучит колесами
А я не видел солнца
Так долго, что уже и не вспомнить
Я застрял в тюрьме Фолсом
Где медленно тянется время
А паровоз все стучит колесами
Держит курс на Сан-Антон
Несмотря на то, что лирический герой не просит кондуктора нажать на тормоза и ни к какой маменьке на глаза показаться не собирается – паровозный перестук колес тревожит и печалит его не меньше, чем автора «Постой, паровоза».
В детстве говорила мать
- Сынок, будь хорошим мальчиком
Никогда не играй с оружием
Но я застрелил того мужика в Рино
Просто чтобы увидеть, как он умрет
И теперь, слыша паровозный гудок
Я хватаюсь за голову и рыдаю
Редкий шансон не содержит в своем тексте упоминаний о матери – в американской тюремной лирике маму тоже очень уважают и часто вспоминают ее наказы. В данном случае материнский наказ был нарушен прямолинейно и бездарно. Застрелить человека, чтобы посмотреть, как он умрет, а потом рыдать от несправедливости мира – это поступок, мотивы которого почти не поддаются пониманию. Зато паровозная ссылка почти буквальна – «не жди меня, мама, хорошего сына».
Могу поспорить – там богачи едят из серебряной посуды
Потягивают кофе, дымят большими сигарами
А я знаю, что мне уже не стать свободным
А они все едут и едут
И думать о них – настоящая пытка для меня
Эх, если бы освободили меня из тюрьмы
Если бы этот поезд был моим
Клянусь, я бы уехал так далеко, насколько только возможно
Подальше от тюрьмы Фолсом – вот где я хотел бы оказаться
И одинокий гудок уносит вдаль мою грустную песню
В финальном куплете лирический герой все-таки проявляет свою американскую сущность и весьма оптимистически размышляет о будущем. Никто не знает, насколько конкретно его посадили за убийство того мужика в Рино – но он тешит себя надеждой на освобождение и строит планы. Российская же песня про паровоз заканчивается глухим, беспросветным пессимизмом:
Пройдут мои годы, как талые воды,
Пройдут мои годы, может, зря.
Не ждет меня радость, клянусь тебе свободой,
А ждут меня по новой лагеря.
Вывод же из обеих песен один: всегда помни наставления матери и никогда не играй с оружием. Тогда и опасная трясина не засосет и до Сан Антона на поезде прокатишься.
