В этом материале мы поговорили с шеф-редактором Maximonline.ru Марией Пименовой и главным редактором Psyсhologies.ru Александром Акулиничевым.
Вместе с Институтом развития интернета мы запустили специальный проект, в котором исследователи, преподаватели, редакторы и блогеры разбираются, как изменился русский язык за последние пару десятилетий и что ждет его в будущем. Следите за выходом новых статей по ссылке — обещаем, что будет интересно!
Скажите, аудитория вашего издания — это по-прежнему именно читатели или больше зрители?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Наша аудитория преимущественно «взрослая», 35+, так что это преимущественно читатели. Несмотря на общую тенденцию на клиповое мышление и короткие форматы, мы гордимся тем, что у нас на сайте дочитывают до конца лонгриды на 15–20 тысяч знаков.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Наш сайт — из «последних могикан», где текст, в том числе текст впечатляющей длины, остается главным средством сообщения. Конечно, мы с удовольствием пробуем и новые форматы: галереи, видео, карточки… Вплоть до конца февраля мечтали запустить собственный «ТикТок» (не то чтобы мы окончательно расстались с этой идеей — скорее, поставили на паузу до времени, когда «ТикТок» вновь полноценно заработает в России).
«Картинка», эмоджи, видео, столь популярный в «ТикТоке» язык жестов — все это альтернатива «полноценному» тексту?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Я считаю, что новые форматы (эмодзи, видео и т.д.) полностью не вытеснят текст, как комиксы не вытеснили академические картины или кино не вытеснило театр. Все эти форматы будут существовать параллельно, взаимопроникая и дополняя друг друга. А еще обязательно будут появляться все новые и новые, так как язык — эволюционирующий организм.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Мы открыты для любых экспериментов, которые способствуют просвещению, но не готовы поступаться нашим основополагающим форматом общения с публикой — разъяснением сложных вещей через текст. Увы, далеко не все в психологии можно объяснить жестами, хотя некоторые тиктокеры кое-что делают просто блестяще. И мы хотим у них учиться.
Аудитория, допустим, на официальном сайте и в группе издания «ВКонтакте» — это одни и те же люди? Есть ли универсальный язык для общения на разных платформах?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Мы стараемся придерживаться одного языка и одного tone of voice на всех площадках, так как язык MAXIM — это одна из его ценностей, которая шлифовалась годами еще в печатном журнале.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. На этот вопрос у меня есть два противоречащих друг другу ответа. Первый: да, всякий раз приходится искать уникальные средства общения, и в «Контакте» люди разговаривают совсем не так, как в соцсетях, где главное — красивые картинки. Второй: к сожалению, мы существуем в мире постоянного дефицита человеческих ресурсов, у всех чрезвычайно много задач на единицу времени и мучить специалиста по SMM переписыванием-адаптацией текста под шесть-семь разных соцсетей просто невозможно. Но мы определенно к этому стремимся — к адаптации под шесть-семь соцсетей, а не к мучению SMMщика!)
Что ценнее: тысяча лайков под публикацией или небольшая, на 10 комментариев, дискуссия?
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Все ценно, кроме полного игнора. Даже статья, которую прочитали буквально 2–3 тысячи человек или которая набрала считаные лайки, может быть значимой для отдельного читателя и для его лояльности нашему бренду. К тому же у нас немало сложного контента, который при всем нашем желании не осилит миллион человек, и было бы неправильно пытаться принести его всем. Пусть что-то достанется только подготовленной аудитории, что-то всколыхнет дискуссии, а что-то — завирусится. Мы стараемся балансировать.
О волшебной силе неологизмов (среди которых море англицизмов, и феминитивы тоже встречаются) мы поговорили с Александром Акулиничевым в отдельном подкасте. Переключайтесь на аудио и оставайтесь с нами! Остальные материалы проекта читайте
Часто задача медиа — быстро дать исчерпывающие ответы на запросы пользователя. Художественный язык уходит в прошлое? А авторские эмоции и размышления?
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. На мой взгляд, в последние годы в российской журналистике фактически умер жанр «авторская колонка», его место заняли посты в личных соцсетях, телеграм-каналах. Медиа то и дело пробуют интегрировать в свой безумный поток информации и «лирику», но у меня нет ощущения, что это востребовано широкой аудиторией. Но вот собрать пазл разрозненных новостей в одну понятную объяснялку — это важно и нужно: такие длинные тексты, которые на журфаке назвали бы «обозрением», публика запрашивает, порой в лоб.
Мария Пименова, Maximоnline.ru. За быстрыми ответами, за высоким слогом или за развлечением читатели ходят на разные ресурсы. Можно и научно-популярные медиа читать, и картинки-мемы смотреть в развлекательных сообществах.
Краткость и максимальная информативность стали основами для появления так называемого инфостиля. Насколько он применим для глянца?
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Умеренно. Инфостиль — не панацея, и оптимально его использовать в продуктовом копирайтинге, чуть менее оптимально — в новостях и аналитике, еще менее — в колонках, совсем нельзя — в текстах, близких к художественным. Но одну вещь у инфостиля точно стоит перенять вообще всем, в том числе глянцу: борьбу с канцеляритом.
Важность данного «перенятия» не может быть переоценена, поскольку для того, чтобы язык был очищен от конструкций, подобных читаемому вами прямо сейчас предложению, следует внимательно относиться к проникновению канцеляризмов, громоздких конструкций и многословных плеоназмов в сообщения и/или материалы журналистов российских средств массовой информации. Ужас, да? Канцелярит и адские нагромождения словес — это зло. Спасибо инфостилю, теперь все об этом знают!
Как считаете, современные медиа портят русский язык или обогащают его?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Они его, несомненно, развивают, а приживутся неологизмы или нет, покажет только время. Язык — всегда отражение того, что называют «цайтгайст» — «дух времени».
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Самым старым «современным медиа» — от силы три десятилетия, русскому языку — больше тысячи лет, а если считать «от Пушкина» — больше двух столетий. Русский язык все эти медиа переживет, все перемелет и отфильтрует. Он куда устойчивее любого медиа, и наши попытки «улучшить», «обогатить», «модифицировать» — тщетны.
Влияют ли медиа на ту речь, которую люди используют каждый день?
Пожалуй, но влияют на нее и многочисленные документы из публичного поля, слова чиновников, всепроникающий профессиональный жаргон и особенно раздражающая меня лично лексика тюремной среды. Кто «портит» язык больше — соревнование абсолютно нелепое, дискуссии об этом, на мой взгляд, вторичны относительно тех смыслов, которые мы, вы или некие собирательные «они» выражают.
Лексику и правила общения сейчас определяют издания или приходится подстраиваться под аудиторию? Приходится ли пренебрегать правилами русского языка, зная, что ошибочное написание слова даст больше переходов на статью?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Правила русского языка для нас святое, каждый редактор давал клятву на книге Дитмара Эльяшевича Розенталя :)
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Правилами русского языка мы не пренебрегаем, но всячески стараемся ловить момент, когда слово проникает в язык, хотя это еще не зафиксировано в словарях. Например, я поддерживаю использование простого русского слова «ковид», очевидно вошедшего в наш повседневный язык, вместо жуткой конструкции COVID-19.
Что касается кешбэков, фикшенов и прочих «серых» зон, то тут мы стараемся ориентироваться на частоту запросов, покуда слово не кристаллизуется в общеупотребительную форму. Значит ли это, что мы подстраиваемся под аудиторию? Честно — не знаю.
Стала ли аудитория более лояльна к опечаткам, оговоркам, ошибкам?
Мария Пименова, Maximоnline.ru: Ни в коем случае. Наша аудитория — возможно, в силу своего возраста — в большинстве своем очень образованна и все ошибки и опечатки замечает, пишет в комментариях о них.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Аудитория в целом стала более лояльна к опечаткам и повторам — это факт. В Интернете язык далек от кристальной чистоты. К обсценной лексике она тоже стала лояльнее. А так называемые «граммар-наци», которые составляли довольно весомую силу на заре Рунета, сегодня воспринимаются скорее как неугомонные радикалы. Кажется, у нас на сайте даже когда-то был материал, рассказывающий о связи стремления везде и все исправить с обсессивно-компульсивным расстройством, а то и вовсе с нарциссизмом.
Правда ли, что профессиональный корректор для современных медиа — уходящая профессия?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Нет, без корректора никуда. Хотя, конечно, есть такой момент, что в наш век безумных скоростей распространения информации, когда от момента появления новости до момента ее публикации, например в телеграм-канале, проходят считаные минуты, профессия корректора кажется неким атавизмом. Тем не менее это не так, такая профессия нужна и важна.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Профессиональный корректор — отнюдь не уходящая профессия, это ценный сотрудник любой редакции, и труд нашей Елены Малыгиной мы бесконечно уважаем. Без нее мы никуда! Хороший корректор — большое подспорье и для отдельных редакторов, и для главреда, поскольку он замечает порой и фактические ошибки, и нарушение логики в тексте. Я как раз всячески за то, чтобы корректоры сохранялись в медиа и сохранили за собой право «последнего грамматического слова». Это правильнее, чем пустопорожние дискуссии о «кешбэках», «флешбэках» и «бэкапах».
Есть ли разница в языке общения с женской и мужской аудиториями?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. Нет. Хоть наш журнал и мужской, у нас значительное число читательниц. И так было всегда, даже во времена печатного издания. Так что мы обращаемся сразу ко всем, хоть и, затрагивая гендерные вопросы, имеем в виду в первую очередь мужчин.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Есть. И я тут добавлю: к сожалению. Мне не нравится излишне маскулинный стиль, не нравятся словеса из мира принуждения и подчинения. Я убежден, что российские мужчины очень, очень, очень нуждаются в некоторой «феминизации» и смягчении: уж слишком они радикальны, уж слишком закрыты для иных точек зрения, уж слишком…
Не знаю, много чего еще «слишком». Это не значит, что мужской стиль вдруг ни с того ни с сего должен стать «мягким», а тем более «жеманным», но пусть в нем будет чуть больше самоиронии, самокритики, готовности к открытому диалогу и проговариванию своих чувств. И меньше — агрессии, строгости, непоколебимости. Давайте колебаться, сомневаться, задавать себе вопросы — это терапевтично.
Если говорить в целом про tone of voice изданий — становится ли он более неформальным?
Мария Пименова, Maximоnline.ru. У нас он всегда был довольно неформальным. Но, наверное, в целом — да.
Александр Акулиничев, Psyсhologies.ru. Tone of voice каждая редакция выбирает сама, исходя из своей аудитории, поэтому здесь нет и не может быть однозначного ответа. Мы можем чуть варьировать манеру изложения в зависимости от назначения текста. Например, мне нравится ироничный тон в рекламных статьях, он позволяет избежать навязчивого «втюхивания», от которого всякого читателя воротит.
До панибратства мы не опускаемся, с аудиторией принципиально общаемся на «вы», но я бы не сказал, что наш tone of voice сколь-нибудь формальный или строгий. Скорее, сдержанный, спокойный, уверенный. Ведь именно такого мы ожидаем, скажем, от своего психотерапевта?
Чтобы узнать больше об этих и других явлениях, переходите по : в серии материалов совместно с Институтом развития интернета наши эксперты подробно разбирают процессы, происходящие с русским языком сегодня.
Фото: Unsplash
