Я пишу эти строки в самолете, летящем в Нью-Йорк. Далеко в Сочи закончилась Олимпиада, и жители города крадучись и только под покровом ночи начинают возвращаться в свои дома...
К ужасам Сочи я был подготовлен. Туалет с парными унитазами, желтая питьевая вода, незакрывающиеся окна... Все это встретило меня еще в полете на самолете «Аэрофлота». Поэтому, когда по приезде я увидел маты, расстеленные на дощатом полу, я невозмутимо достал спальник и заснул, изморенный перелетом. Проснулся я, лишь когда команда по вольной борьбе начала тренировку и меня попросили перейти в номер.В гостинице портье объяснил, что мест нет, но, когда узнал, что я иностранный журналист и у меня забронировано, извинился и сказал мне то же самое, но уже на английском.
Чтобы не терять время, сразу отправился в пресс-центр, но туда не пускали без флюорографии. Я пошел осматривать город. Грузовики подвозили снег на горнолыжный склон. Треть машин, не доезжая, сворачивала и пропадала за поворотом (говорят, это был откат губернатору). В те дни мне иногда казалось: последние шесть лет русские думали, что готовятся к летней Олимпиаде.
В фигуре в ростовом костюме зайчика возле ледовой арены я узнал Д. А. Медведева. Я еще подумал, что странно: Медведев – а в костюме зайчика, а не барса. Кстати, мишка, зайка и барс – первые в истории курящие символы Олимпиады. Я сам видел, как они стреляли сигареты у подвыпившего бородача.
Несколько раз за Олимпиаду я встретил матюгавшегося министра спорта Виталия Мутко. Совершенно непонятно было, из-за чего он так сильно матерится: то ли русские выиграли золотую медаль там, где она не планировалась, то ли, наоборот, проиграли запланированную.
Первое время я вообще не понимал, как зрители получают удовольствие от происходящего. Да, солнце, да, красиво, да дорого. Но все это в условиях ущемления геев! (К слову, в поддержку гомосексуализма в Международной федерации всерьез обсуждался запуск бобслеистов в позе «69» в парных заездах и введение мужского парного фигурного катания.)
Но люди в России добрые. Например, бабушка, продавшая мне целый литр гранатового сока всего за сто долларов. А еще ее сын, продавец вина из Сухума, с которым мы всю ночь... Короче, на шестой день я уже не понимал, то ли я бойкотирую Олимпиаду, то ли просто не могу протрезветь. Надо признать, что в итоге, к моему ужасу, мне в Сочи понравилось. Несмотря на шероховатости, организация и спортивные объекты оказались на высоте. Под конец я даже смирился с тем, что мы заняли пятое место, а Россия – первое. Но так как моя книга имеет заказной характер, я буду указывать только на отрицательные моменты самой дорогой в истории Олимпиады.
После поражений русских хоккеистов и примкнувшего к ним Плющенко поместили в специальный бункер, где сперва с ними провели беседы чекисты и энкавэдэшники, а затем пять часов зачитывали то, что россияне написали об их выступлениях в «Фейсбуке» (запрещенная в России экстремистская организация).
Плющенко это сломило. Даже когда уже началась Паралимпиада, Евгений продолжал останавливать на улицах Сочи прохожих и доказывать, что у него действительно заболела спина, но он не мог сняться раньше, потому что хоть она и болела, но несильно, а потом заболела сильно… Колясочники в ответ сочувственно качали головами и протягивали ему мелочь.
(Продолжение читай через четыре года)
