ГЛАВА 6. Геральт
Прежде чем продолжить разговор о внутрикнижной логике существования ведьмаков Витчерленда в целом, стоит еще пару слов сказать о дуализме образа Геральта. Ведь ни у кого нет сомнений в том, что авторский замысел в отношении ведьмаков и ведьмачества реализовывался в основном именно при описании Геральта из Ривии.
Белый Волк, Белоголовый, Мясник из Блавикена, вестник Смерти… Именно этот персонаж воплощает в себе и вечные идеалы, к которым Сапковский примерял новую действительность, и концепцию рыцарского служения. Но ведьмака нельзя назвать в полной мере возвышенным, благородным и бескорыстным рыцарем, пусть его характеру и присущи благородство, бескорыстие и даже некоторая поэтичность.
Та же трисс, отметив неспособность старого ведьмака Весемира к лицемерию, ибо прежний мир того не требовал, четко обозначила умение Геральта «держать лицо». Ведьмаки нового поколения хорошо усваивали уроки, которые им преподавала
новая реальность. Это один из примеров двойственности, характерной для образа Геральта. Мы уже упоминали о ее внешних атрибутах: белые волосы и черная одежда, серебряный и железный мечи.
Но на глубинном уровне, на уровне мотивов и предпосылок, герой тоже демонстрирует единство противоположных начал. Эльфы и прочие Старшие народы называют Геральта Gwynbleidd, и в цикле это переводится как Белый Волк. Пан Сапковский в интервью сам отмечал, что не разрабатывал Старшие наречия, в отличие от толкина, а всего лишь создавал характерные выражения.
Я не придумал ни одного языка. Вместо этого ограничился созданием нескольких фраз, только ради того, чтобы не делать сносок с переводом в нижней части страницы;
меня жутко раздражает, когда, к примеру, кто-то пишет «Drapatuluk papatuluk», а внизу дает сноску: «Закрой дверь, мухи налетят». Моя цель заключалась в том, чтобы сделать текст на выдуманном языке, который был бы приемлем для эрудированного поляка, способного читать на разных языках; чтобы он понял без сносок. Я построил язык на смеси французского, английского, латинского и немецкого.
Никто не знает, что означает фраза, но будут понимать, что происходит. Я создал коктейль языков*.
В основе придуманных фраз лежат грамматические формы реальных европейских языков. Они составлены таким образом, чтобы человек, обладающий хоть мизерной долей лингвистической эрудиции, без труда догадывался об их значении. Например, эльфийское ругательство «A d’yeabl aep arse» совершенно очевидно означает «К черту в задницу», и веет от него чем-то итальянским или испанским. В то же время краснолюдское «Düwelsheyss» несет на себе явный отпечаток немецкой фонетики и переводится вообще как «срань бесячья».
Понять лингвистический метод Сапковского очень важно длятого, чтобы постичь его авторский замысел. Ведь далеко не всевнутрикнижные переводы правдивы, и Gwynbleidd — яркийтому пример. Англоязычному читателю в этом имени отчетливо слышится «клинок Гвина» — и никаких волков. И чтобы понять суть темной стороны Геральта, осталось разобраться в том, кто такой Гвин.
Скорее всего, здесь скрывается отсылка к древнему персонажу дохристианского кельтского эпоса. Гвин ап Нудд — мрачный и холодный бог смерти, король потустороннего мира, причем один из основных его атрибутов — белые волосы. Получается, что Геральт — орудие Смерти; и тут его слова о том, что Смерть всегда ходит за ним по пятам, обретают ощутимый смысл. И дело даже не в том, что волею судеб Геральту нередко приходится убивать людей десятками. Просто ведьмак несет смерть даже тем, кому не хотел причинить вреда. Первым примером тому служит история Ренфри Сорокопутки. Геральт не хотел убивать Ренфри и отчасти сочувствовал ей; между персонажами даже проскочила
искра страсти. Но Ренфри не смогла отвернуться от зла, даже когда поняла, что ее кровавый план обречен провалиться. Геральту пришлось выступить слепым орудием Смерти — и именно так он получил нелестное прозвище Мясник из Блавикена.
Он несет смерть даже друзьям, но не потому, что замыслильпротив них зло, а потому, что сам ведет неугасающую борьбус ним. В глобальной схватке со злом погибают все соратникиьведьмака: Мильва, Кагыр, Регис, Ангулема, рыцарь Рейнарт де Буа-фресне, Койон. Проклятие Геральта в том, что, раз он и есть клинок Гвина, клинок Смерти, значит, Смерть не может настигнуть его самого. И он должен продолжать бой без оглядки на гибель близких. В рассказе «Нечто большее» из сборника «Меч Предназначения» ведьмак встречается со Смертью лицом к лицу — пусть во сне, в забытье, порожденном лекарствами, — и озвучивает эту мысль:
— Говорят, ты все время идешь следом. Не отступая ни на шаг.
— Иду. Но ты никогда не оглядывался. До сих пор.
<…>
— Ты шла следом за мной… А догнала других, тех, с которыми я встречался на пути…
«Меч Предназначения»
Но в этом воплощении Смерть предстает не равнодушной бессердечной сущностью: «Я ничего не забираю. Я только беру за руку. Чтобы никто не был в такую минуту одинок».
С упомянутым Гвином связано еще одно мифологическое понятие, которое появляется в цикле. Дело в том, что именно Гвин ап Нудд — бог смерти кельтского языческого пантеона — фигурирует в романе не только как таинственное «начальство» Геральта. Пару раз читатель может увидеть его воочию во главе Дикой охоты. Да-да, Дикая охота — именно тот образ, с которым чаще всего связаны легенды о Гвине. И чтобы получить более полное представление об этой части темной сущности Геральта и его собственных взаимоотношениях с ней, нам придется досконально разобраться в различиях между книжной и игровой Дикой охотой.
Легенды о бешеной кавалькаде, несущейся по небосводу, встречаются практически по всему миру, и везде присутствует один мотив. Призрачные всадники в небе — это всегда ужас, безумие и жажда насилия. В популярной культуре легенда обыгрывалась неоднократно и представлена во множестве интерпретаций.
Например, «Всадник без головы» Майн Рида — адаптация североамериканской легенды о призрачных наездниках (кстати, откуда, думаете, ведет родословную Призрачный гонщик Marvel?).
«Снежная королева» Андерсена и даже Санта-Клаус, рассекающий небо на санях, — все это растиражированные вариации ужасающего древнего мифа.
На посту предводителя небесной охоты в свое время отметились такие персонажи, как скандинавский Óдин, славянский Перун и кельтский Гвин ап Нудд. В привязке к творчеству Сапковского именно кельтское божество интересует нас больше всего.
В литературном цикле Дикая охота, или Дикий гон, — самостоятельная сила.
В движущейся по небу ленте возникают нечеткие силуэты всадников. Они все ближе, их видно все четче. Раскачиваются буйволиные рога и растрепанные султаны на шлемах, под шлемами белеют оскалившиеся черепа. Наездники сидят на лошадиных скелетах, покрытых лохмотьями попон. Бешеный ветер воет в вербах, острия молний одно за другим режут черное небо. Ветер воет все громче. Нет, это не ветер, это жуткое пение.
Кошмарная кавалькада заворачивает, мчится прямо на нее. Копыта призрачных лошадей вспарывают мерцание болотных огоньков. В голове кавалькады несется Король гона. Проржавевший шишак колышется над черепом, зияющим провалами глазниц, горящих синеватым огнем. Развевается рваный плащ. О покрытый ржавчиной нагрудник грохочет ворот, пустой, как старый гороховый стручок. Некогда в нем сидели драгоценные камни. Но они вывалились во времядикой гонки по небу. И стали звездами…
Кошмарные небесные всадники преследуют Цири, но она не уверена, мираж это или реальность. А вот Геральт, к которому мчится девушка, безошибочно определяет характер бури.
В рассказе «Осколок льда» с призрачными всадниками связан и другой персонаж, известный по одной (уже упомянутой нами) сказке. Йеннифэр рассказывает эльфийскую легенду о Королеве зимы, которая в буран проносится по небу на санях, разбрасывая ледяные осколки. тот, кому осколок попадет в глаз или сердце, потеряет покой. Он отправится искать Королеву, но никогда ее не найдет и погибнет от тоски.
Ведьмак отбрасывает эту красивую историю и говорит, что это «Дикий гон, проклятие некоторых мест. Необъяснимое коллективное умопомрачение, заставляющее людей присоединяться к призрачному стаду, мчащемуся по небу». Интересно, что Геральту «предлагали немалые деньги» за то, чтобы избавить мир от этих призраков, но он заказ не принял: «Против Дикого гона нет средств».1
Хотя Дикий гон и состоит из призраков, он несет с собой опасность. Как и всегда, Дикий гон собрал свой урожай, но уже много десятилетий он не был так ужасен, как в этом году: в одном только Новиграде насчитали двадцать с лишним человек, пропавших бесследно.
В то же время в цикле встречаются и другие всадники, более реальные и не менее опасные, — Dearg Ruadhri, Красные всадники эредина. это эльфы из народа Ольх, к которым Цири попадает в плен в романе «Владычица Озера». Они способны перемещаться между мирами, но только «до Спирали», хотя что собой представляет эта Спираль, в романах не раскрывается.
Можно было бы предположить, что Дикий гон и Красные всадники — два названия одного явления, если бы не несколько моментов.
Во-первых, когда Цири встречается с призраками на страницах «Часа Презрения», Король гона зовет ее присоединиться к ним, занять место среди них. Для высокомерных эльфов Aen Elle сделать такое предложение человеку, пусть даже в его жилах течет эльфийская кровь, было бы немыслимо. Народ Ольх к Цири относился, мягко говоря, с презрением. Гон явно возглавляло некое воплощение Гвина ап Нудда:
Король гона сдерживает лошадь-скелет, разражается диким,
жутким смехом.
— Дитя Старшей Крови! Ты наша! Ты наша! Присоединяйся к кортежу, присоединяйся к нашему гону! Мы будем мчаться, мчаться до конца, до скончания вечности, до пределов существования! Ты наша, звездоокая дщерь Хаоса! Присоединяйся, познай радость гона! Ты наша, ты одна из нас! Твое место с нами, среди нас!
— Нет! — кричит Цири. — Прочь! Вы трупы!
Король гона смеется, клацают гнилые зубы над заржавевшим воротом доспехов. Синим горят глазницы черепа.
— Да, мы трупы! Но смерть — ты!
«Час Презрения»
Во-вторых, сам эредин однажды упомянул Дикий гон в контексте человеческих легенд и безотносительно своих всадников. Он пытался убедить Цири, что в ее мире прошло слишком много времени, чтобы она могла спокойно туда вернуться.
— Вспомни ваши легенды. Легенды о людях, таинственно исчезнувших и вернувшихся спустя годы для того лишь, чтобы взглянуть на заросшие бурьяном могилы близких. Ты думаешь, это фантазии, байки, высосанные из пальца? Ошибаешься! Людей похищали на целые столетия, их уносили наездники, которых вы называете Диким гоном. Похищенные, использованные, а потом отброшенные, как скорлупка выпитого яйца.
«Владычица Озера»
Гвин ап Нудд тоже преследует Цири, как и Dearg Ruadhri. Но Гвину Цири нужна потому, что он — сама Смерть, а Львенок из Цинтры умеет ее обманывать. эредину она нужна из-за гена Старшей Крови, открывающего проход сквозь миры. Гвин ап Нудд путешествует где хочет и когда хочет, ведь Смерть вездесуща. эредин же передвигается вслепую и ограничен Спиралью.
Конечно, нападения Красных всадников последствиями схожи с Диким гоном. Но Dearg Ruadhri — воинское подразделение, и их цель — завоевание ресурсов и территорий. А цель Дикого гона — ввергать миры в кровавое безумие, сеять смерть и разрушение. Хоть эредин и эльф-долгожитель с колоссальным боевым опытом и кое-какими сакральными знаниями, ему все же далеко до хтонического божества смерти. это все стоит знать и понимать, ведь в игровой вселенной образы Дикого гона и Красных всадников объединены.
