Мы застали Александра сидящим, смотрящим и размышляющим. Маленков, как Юлий Цезарь, может делать одновременно три дела, а когда в этот момент ест, то и четыре! Посреди кипящей редакции Александр, по его собственному сравнению, которое он милостиво разрешил нам использовать, смотрелся «усталым титаном». (Кроме того, он разрешил нам сравнить его с «Тадж-Махалом в лунном свете». Мы долго колебались, что выбрать.) Редакция в этот день работала у него дома. «Он часто так делает, — шепнул нам на входе старший дворецкий. — Порой ему приходит охота встряхнуть людей, и тогда он собирает их здесь, на белом мраморе виллы». Мы зашли и смущенно остановились, чтобы случайно не нарушить торжественность момента. Однако Маленков, как совершенно обычный человек, улыбнулся. Наконец мы осмелились дышать.
«Интервьюеры? Ну, приступайте!» — взмахнул он властною рукой и понюхал пальцы. Мы нервно сглотнули и приступили.
Многие считают вас легендарным. Что делает вас лучшим редактором страны?
Легендарным? Скорее, мифологическим. Я давно уже вышел за рамки этой слишком человеческой парадигмы: лучший, не лучший... Лучшим редактором я был четырнадцать лет назад. Двенадцать лет назад я был безупречным. Десять лет назад я переосмыслил свою миссию на Земле и понял, что великая сила, которая мне дана, должна служить простым целям — личному обогащению и добру. (При слове «добро» Александр морщится.) Кстати, я решил открыть центр реабилитации для бывших главных редакторов глянцевых журналов. Алена Долецкая, Михаил Идов, Филипп Бахтин — эти люди живут среди нас, но вы не представляете, как им тяжело! Они вынуждены ходить в обычные магазины, ездить на метро, порой больше недели подряд находиться в России... Согласитесь, это же ад!
Согласны! Но давайте поговорим о вас. В чем секрет вашего успеха?
А секрет мой прост. Я знаю, чего хочет читатель. Я умею опускаться до уровня своей аудитории. Одно время мне для этого нужно было выпить как минимум четыреста граммов дешевого виски. И это было трудно. Вокруг меня не было дешевого виски. (Александр вспоминает о временах, когда реклама алкоголя была еще не запрещена.) Приходилось брать то, что присылали алкогольные рекламодатели, и разбавлять его тем, что прислали парфюмерные рекламодатели. Сейчас я нашел более простой выход. Мы решили не отпускать одну особенно тупую фокус-группу. Заперли этих читателей у меня в подвале, и теперь я, бывает, спускаюсь к ним за вдохновением.
Почему мы вас никогда не видели в списке «Сто самых красивых людей Москвы»? Все остальные главные редакторы там есть.
Мне звонили, но я отказался. Настоящая красота требует тишины. Я не хочу видеть свое лицо в пошлом блеске глянца. Но иногда я смотрю на свое отражение в ручье. (Этот ручей Александр заказал себе в Италии.)
Но мы же видим вашу фотографию в MAXIM каждый месяц!
Это не я. Это мои поклонницы сделали фарфоровую куклу на шарнирах и прислали к ней комплект одежды. К счастью, как вы сами видите, по телесному совершенству кукла не дотягивает до оригинала. Поэтому ее изображения спокойно можно печатать в журнале, не отвлекая внимания от других материалов.
К вопросу о телесном совершенстве. Некоторая часть успеха MAXIM заключается в том, что на страницах журнала и обложках можно видеть прекрасных обнаженных женщин. Как вы справляетесь, Александр, с вниманием этих девушек к себе?
(Александр распахивает халат и показывает то место, где у обычных людей находится сердце.)Здесь мое сердце. Если бы вы знали, сколько раз оно было разбито! Оно разбивалось каждый раз, когда я приглашал красавицу с обложки домой посмотреть на мою коллекцию холодильников для магнитов и особенно когда она соглашалась! Постепенно функциональные ткани моего сердца превратились в соединительные, рубцовые, и я стал холоден. Теперь я айсберг. Вы записали? Айс-берг. Мне приписывали романы с множеством звезд. С Анной Семенович, Верой Брежневой, Ренатой Литвиновой, принцессой из мультфильма «Рапунцель»... Люди любят посплетничать за твоей широкой, мускулистой спиной. Увы, должен всех разочаровать: да, это правда. Но, повторюсь, это все в прошлом. Теперь я одинок, разочарован, как... Что я там говорил?.. Как гейзер.
Вы говорили «как айсберг».
Когда вы доходите в развитии ментальных практик до моего уровня осознания реальности, вы уже не видите отличий айсберга от гейзера.... Ведь, если разобраться, у меня не только сердце в рубцовой ткани... Вот вы говорите, что люди стали черствыми, а я взял и купил себе дельтаплан.
Я не говорил, что люди стали черствыми...
А кто говорил? Впрочем, это не важно. О чем я? Так вот, айсберг. Нет! Все не то! А какой был вопрос?
Пока еще не был, но сейчас будет. Говорят, вы очень властный, жестокий начальник. Практически самодур.
Да, меня даже называют... Сейчас я посмотрю, как меня называют. (Александр лезет в записную книжку.) Тиран, псих, Гитлер в юбке... Гм, почему в юбке?.. Видимо, в тот день все брюки были в стирке... Иногда я бываю резок. Мой китайский доктор по этому поводу всегда говорит что-то по-китайски. Очень смешной язык, кстати, ни черта не разберешь.
Правда ли, что вы иногда выбрасываете сотрудников из окна?
Из окна — это громко сказано. Тут третий этаж. Даже второй с половиной. Было бы о чем говорить.
Вы известны не только экстравагантными поступками, но и своей элегантностью. Поговаривают, что вы даже стали лицом марки «Дольче энд Габбана» в Зарайском районе Подмосковья. Почему MAXIM не является флагманом мужской моды?
Можно я отвечу цитатой? «К сожалению, ветра не было, и Пух повис в воздухе совершенно неподвижно. Он мог чуять мед, он мог видеть мед, но достать мед он, увы, никак не мог».
Угу, понятно. Вроде бы... Что никогда не появится на страницах вашего издания?
Еще год назад я бы ответил «нумерация». Меня страшно раздражают эти цифры в углах страниц, я считаю, им не место в литературе.
А что изменилось сейчас?
Я переключился на борьбу с пошлостью, глупостью, зашоренностью и запятыми. Вы замечали, сколько вокруг нас запятых? Сколько тратится на них краски, времени, самой жизни! А ведь все это так быстротечно!
Ваш журнал прославился своей яркой политической позицией. Правда, пока никто не понял, в чем она выражается. Может быть, вы ее сформулируете?
Можно я отвечу цитатой?
Не надо.
Тогда я отвечу аллегорией. В скандинавской мифологии есть дракон Нидхёгг. Он живет под землей и подрывает корни Мирового дерева, ясеня Иггдрасиля... Улавливаете?
Нет.
Ну вот возьмите Трампа. Возьмите, возьмите, не бойтесь! (Александр протягивает нам фигурку американского президента.) Мы, как он, противостоим гигантской государственной машине. Она нас, правда, не замечает, но так даже лучше. MAXIM — жесткий, неудобный журнал. В основном из-за картонных рекламных вкладок. Но и в политическом смысле тоже. Мы яростно противостоим властям, а потом убегаем без оглядки. Если что, всегда говорю, что был в тот день в отпуске, а виноват репортер, которого оштрафуем. Мы находимся в оппозиции к властям и их оппонентам. Я вообще считаю здравый смысл предрассудком, навязанным извне нашей стране! Но в целом я бы сказал, что мы находимся под праволиберальным крылом. И нам там тесно, мокро и тепло... А Милонова все-таки зря посадили.
А разве его посадили?
(Александр лезет в свой iPhone 9. Такой есть только у него и у Владислава Мартынова, владельца компании YotaPhone.) А разве еще нет? Гм... Странно. А деньги уже списались... Давайте вернемся к этому разговору через несколько недель!
Не надоело ли вам кривляться, валять дурака, нести чушь – словом, делать журнал MAXIM уже пятнадцать лет без перерыва?
Я всегда в строю, пока со мной мои верные, надежные друзья! (Александр достает из кармана пачку антидепрессантов и энергично трясет ими.) Кстати, у вас очень свежий взгляд на журнал MAXIM! Хотите посмотреть бункер, где я держу фокус-группу? У вас ведь нет родственников? (Врач из-за ширмы жестами показывает, что нам пора уходить.)
В дверях нас нагнал швейцарский гвардеец Александра и попросил вывернуть карманы. Легендарному редактору показалось, что кто-то стащил мыло из гостевого туалета. Но, как мы уже указали в протоколе, мы его не брали!
ФОТО: НИКОЛАЙ ГУЛАКОВ
