Настоящий художник может написать картину даже при помощи собачьего дерьма, если ничего другого под рукой нет. Эта истина блистательно доказана Анатолием Зверевым, одним из самых колоритных и трагических представителей советского искусства.
Выходец из такого простого народа, что проще некуда, сын дворника-инвалида и фабричной работницы, Зверев не был человеком большого образования и великого интеллекта. Первому неоткуда было взяться, а на втором поставила крест генетика. Мальчик родился в сильно пившей семье, имевшей явные проблемы со здоровьем: семь из десяти детей супругов Зверевых умерли во младенчестве. У Толи же были серьезные проблемы с психикой. Этот момент не особо любят обсуждать его поклонники-искусствоведы, которые объясняют странности поведения художника вечной трагедией непонятого гения, совком-мучителем и алкоголем, к которому художник вынужден был прибегать, чтобы защититься от свинцовой мерзости существования.
Читая оставшиеся от Зверева немногочисленные записи, мы можем увидеть, как неуклюже его мысль пытается прыгать по островкам логики, как мучительно ему удерживать свой рассказ в рамках здравого смысла и как беспомощен он в передаче причинно-следственной связи. Но то ли в силу законов компенсации, то ли по какой иной причине, но у Зверева развилась фантастическая способность запечатлевать мир в такой полноте красок и линий, что даже самый равнодушный к живописи человек имеет все шансы почувствовать мощный пинок под дых, рассматривая его работы.
Он бубнил ритмичную белиберду, раскачивался, чесал кудлатую бороду, скреб благоуханные подмышки — и творил. Есть под рукой карандаши и краски — хорошо. Нет — сойдет и окурок, и полузасохший кетчуп, и кусок свеклы. Водку пил из горлышка, ибо этот бомж обладал невероятной брезгливостью — боялся стаканов, словно видел на них тысячи отпечатков чужих губ, которые прикасались некогда к стеклу.
Его гнали отовсюду и привечали везде, жил он на раскладушках у случайных знакомых. Был драчун и матерщинник, особенно отрывался на интеллигентных вежливых людях, которые не могли дать ему сдачи. Но в награду за кров, тепло и алкоголь одаривал рисунками такой тонкой красоты, словно они вышли из-под соболиной кисти салонного аристократа, не знавшего в жизни ничего более печального, чем ветка осыпающейся яблони.
Умер Зверев в 1986 году. Врач, проводивший вскрытие, сказал: «Никогда не видел, чтобы кто-то мог столько прожить с мозгом, плавающим в крови».
Гений против употребления
1931—1940 Родился в семье дворника-инвалида и фабричной работницы. Любит смотреть, как папа рисует. К сожалению, папа умел рисовать только одну картинку — профиль какого-то неприятного старика. В пять лет Толя получает награду в конкурсе на лучший рисунок — портрет Сталина, который он с гордостью называет «сталинской премией».
1941—1950 Семья живет на Крайнем Севере. Отец умер, лишившись ног в результате обморожения. Совершенно нищие Зверевы возвращаются в Москву, где перебиваются с хлеба на воду. Толя бросает школу после шестого класса, поступает в художественно-ремесленное училище. Пока еще не пьет, но все равно отличается перепадами настроения, странностями и антисоциальностью. Бросает училище, подрабатывает на стройке, в конце концов попадает в армию, во флот, откуда его комиссуют с диагнозом «шизофрения».
1951—1957 Поступает в Художественное училище памяти 1905 года, откуда вылетает с первого курса за непристойный внешний вид и поведение. Начинает пить — сразу много и регулярно. Во время Международного фестиваля 1957 года в Москве, к изумлению советской части комиссии, Зверев получает золотую медаль на конкурсе живописи. Его имя становится известно на Западе.
1958—1965 Пьет все активнее, рисует ненормально много, иногда по 20—30 акварелей в день. В 1965 году проходит выставка работ Зверева в Париже, после которой Пикассо называет его «лучшим рисовальщиком мира». В гражданском браке со спортсменкой Люсей заводит двух детей, живет на даче, периодически лежит в психушках и получает пенсию «по умственной инвалидности».
1966—1986 После ухода Люси пьет безостановочно. Обычно обретается у дверей официальных и неофициальных выставок, где рисует всех желающих за бутылку, еду или ночлег. У художественного бомжа случаются романы с богемными дамами, которые стараются опекать вонючего гения. В 1986 году, после разрыва с очередной из «опекунш», Зверев умер от инсульта.
Cвидетели, критики и собутыльники
Дмитрий Плавинский, художник
Вооружившись бритвенным помазком, гуашью и акварелью, напевая для ритма «Хотят ли русские войны, спросите вы у сатаны», он обливал бумагу, пол, стулья грязной водой, швырял в лужу банки гуаши, размазывал тряпкой, а то и ботинками весь этот цветовой кошмар, шлепал по нему помазком — и на глазах возникал душистый букет сирени!
Алена Басилова, поэтесса
От него не пахло перегаром никогда — должно быть, оттого, что спиртным он был пропитан насквозь, пил его, как некоторые пьют чай, — безостановочно. Не бывал он и мертвецки пьяным: всегда умен, общителен, добр. С ним было радостно разговаривать: Толина речь отличалась музыкальной легкостью слова, он очень многое знал об искусстве и глубоко понимал его.
Вячеслав Калинин, художник
Казалось, пьянство — естественное состояние его жизни. Я мучился, припоминая себя после выпитого, он же, улыбаясь, говорил: «Старик, веди себя прилично! Купи бутылку!» За трешник он писал портрет, а уж если оставался ночевать, то хозяин дивана получал кучу рисунков. Как сейчас вижу его хитро подмигивающую физиономию, слышу хриплый голос: «Старик, дай рубль, увековечу».
